Полное собрание сочинений и писем в 3 томах. Том 1

У нашей святой молодежи
Хорошие песни в крови:
На баюшки-баю похожи
И баю борьбу объяви.

И я за собой примечаю
И что-то такое пою:
Колхозного бая качаю,
Кулацкого пая пою.

Ноябрь 1933 (?)

* * *

Откуда привезли? Кого? Который умер?
Где.....? Мне что-то невдомек...
Здесь, говорят, какой-то Гоголь умер?
Не Гоголь. Так себе. Писатель. Гоголек.

Тот самый, что тогда невнятицу устроил,
Который шустрился, довольно уж лег`ок:
О чем-то позабыл, чего-то не усвоил,
Затеял кавардак, перекрутил снежок.

Молчит, как устрица. На полтора аршина
К нему не подойти — почетный караул.
Здесь что-то кроется. Должно быть, есть причина.
........................................ Напутал и уснул.

1934

* * *

Твоим узким плечам под бичами краснеть,
Под бичами краснеть, на морозе гореть.

Твоим детским рукам утюги поднимать,
Утюги поднимать да веревки вязать.

Твоим нежным ногам по стеклу босиком,
По стеклу босиком да кровавым песком...

Ну а мне за тебя черной свечкой гореть,
Черной свечкой гореть да молиться не сметь.

1934

* * *

Мне кажется, мы говорить должны
О будущем советской старины,

Что ленинское-сталинское слово —
Воздушно-океанская подкова.

И лучше бросить тысячу поэзий,
Чем захлебнуться в родовом железе,

И пращуры нам больше не страшны:
Они у нас в крови растворены.

Апрель-май 1935

* * *

Мир начинался страшен и велик:
Зеленой ночью папоротник черный —
Пластами боли поднят большевик —
Единый, продолжающий, бесспорный,
Упорствующий, дышащий в стене:

Привет тебе, скрепитель дальнозоркий
Трудящихся. Твой угольный, твой горький
Могучий мозг — гори, гори стране!

Апрель 1935

* * *

Ты должен мной повелевать,
А я обязан быть послушным.
На честь, на имя наплевать —
Я рос больным и стал тщедушным.

Так пробуй выдуманный метод
Напропалую, напрямик:
Я — беспартийный большевик,
Как все друзья, как недруг этот.

Апрель-май 1935 (?)

* * *

Тянули жилы, жили-были,
Не жили, не были нигде,
Бетховен и Воронеж — или
Один или другой — злодей.

На базе мелких отношений
Производили глухоту
Семидесяти стульев тени
На первомайском холоду.

В театре публики лежало
Не больше трех карандашей,
И дирижер, стараясь мало,
Казался чертом средь людей.

Май 1935

* * *

Идут года железными полками,
И воздух полн железными шарами.

Оно бесцветное — в воде железясь,
И розовое, на подушке грезясь.

Железная правда — живой на зависть,
Железен пестик и железна завязь.

И железой поэзия в железе,
Слезящаяся в родовом разрезе.

22 мая 1935

* * *

Мир должно в черном теле брать:
Ему жестокий нужен брат —
От семиюродных уродов
Он не получит ясных всходов.

Май 1935

* * *