Полное собрание сочинений и писем в двадцати томах Том 5

2 не к лицу мне, но перед тобой я являюсь без маски и потому скажу: я… любим! Понял ли ты, отчего я теперь не в Париже, а в окрестностях Петербурга? Но цель твоя достигнута, ты творец моего превращения, потому что я узнал ее через тебя: ты познакомил меня в доме, ты потрудился

3 открыть немного перед ней грубую завесу, под которой, правду сказать, ничего и не таилось особенного, кроме

4 неизменно любящего тебя, а теперь и ее – сердца.

Однако я говорю "она, ее, ей, о ней", а кто – не сказал. Да Ольга, Боже мой, [у] к которой ты привел меня весной вечером и там оставил до ночи, а сам уехал. А я обезумел в этот

5 вечер, и [воротясь к себе] на другой никогда и нигде так ясно не звучали мне твои слова "теперь или никогда". "Теперь, теперь", – повторяло мне сердце, – да, нужно было, Андрей, чтобы не ум, даже твой, а сердце или, лучше сказать, чтоб ее взгляд сказал мне: "Теперь!". И он сказал так повелительно, так неотразимо, что [я, уснув] [для меня] я мгновенно проснулся и вот уже стою на возвратном пути с моей темной тропинки – опять к свету, к блеску, к счастью, к жизни. Я знаю, ты обрадуешься: что тебе за дело, что я начал не с того конца, что иду в храм

222

с боковой двери, или [лучше] что они вдруг все открылись передо мной. Вот мой план: мы женимся и поедем вместе за границу.

Я опять принялся за Винкельмана [и Рим‹ские›], твержу "Римские элегии", письма из Рима, не знаю, за что схватиться, – и, бросив всё, бегу туда, в парк, в голубой павильон, там в известные часы никого нет, мы одни. Тетка ее часто уезжает зачем-то в Кроншта‹д›т: она добра, [ласкова со м‹ной›], ты ее знаешь, ласкова со мной, но я, кажется, не кажусь ей выгодной партией. Она прочит Ольгу за какого-то барона,

1 но это не пугает меня, Ольга – олицетворенная [лю‹бовь›] энергия, воля, любовь. Она то покорна (мне, то есть любви своей), как пансионерка, то непреклонна и властолюбива,

2 естественна, проста, как… [цвето‹к›] полевой цветок, – кажется, только и умеет [дышать], что [ей] указано природой: дышать теплым воздухом, питаться росой и окрашиваться лучами и скромно свертываться в сумрак, – а иногда она ужасает меня [здрав‹ым смыслом?›] глубиной ума, верностью и разумностью понимания… Но прощай: я слышу ее шаги по дорожке – и это она…

3 она…»

4 ‹л. 74 об.›

223

Первоначальная редакция окончания главы XII части второй (Т. 4, с. 283-287) *

Он замолчал. Она глядела на него строго и почти с унынием.

– Теперь всё! – робко сказал он.

– Нет, не всё: что-то есть, – сказала она, – но я вас [больше] не спрашиваю. Мне

1 ничего не нужно,

2 – сказала она и накинула на плеча мантилью,

3 потом

4 достала с ветки косынку, завязала голову

5 и взяла зонтик.

– Куда вы

6 так рано? – с изумлением спросил он.

– [Пусти] [Вон] Домой, – сказала она, – вон тут ходят чужие: нас могут увидеть… ‹л. 111 об.›

– Ах, никто не увидит.

– А совесть?

– Молчит: ты

7 ее успокоила, – говорил он, мешая ей руками идти.

– Пустите,

8 – говорила она, устраняя его руки, – моя просыпается…

9 Вы мне даете другой урок, третьего я не стану дожидаться.

224

– Нет, нет, нет, Ольга, не пущу: опять горизонт ясен, опять я счастлив, буря улеглась в сердце.

1 Я тебя не пущу, нет, нет.

2

– Никаких бурь нет, – сказала она. – Вы их [все вы‹думали›] выдумываете сами. Я молода, неопытна, вы просто играете со мной в любовь, Илья Ильич. Вам хотелось испытать, можете ли вы внушить ее,

3 вы успели

4 и уснули на лаврах. Вам скучно, и вы выдумываете бури, тревоги.

5 Самолюбие польщено, вы начинаете скучать. Любовь не пища вашей жизни, а [забавы] забава… Но помните, mr Обломов, что

6 я [недар‹ом›] тоже пользуюсь этими уроками – и плакать больше не стану. Прощайте.

– Как ты, Ольга… можешь думать… Ольга, Ольга.

7 Она уходила.

8

– Ольга Сергеевна! – в отчаянье крикнул он. Она двигалась [уходила] [шагала] проворно, песок сухо трещал под ее ботинками.

225

– Ольга, Ольга. Я не всё сказал… Не слышит – идет.

– Ради Бога! – отчаянным подавляемым голосом кричал он, протягивая к ней руки. – Если в тебе была капля любви, если тебе жаль меня… Не бросай… воротись, воротись!

1

Он сел на траву, сжал кулаки и приложил к лицу – через минуту уже не слышно стало и шагов. Он в отчаянье поднял глаза

2 – Ольга перед ним: он задрожал.

– Ах, ты здесь, не ушла!

3 – в радостном трепете [он] схватил ее за руку.

– Ты сумасшедший, ты ребенок! – говорила она, – и я точно ребенок с тобой. Ну, сядь здесь и успокойся.

4

– Ты не уйдешь, не расстанешься? – спрашивал он, держа ее за руку. – Не уходи: ведь ты, Ольга, одно звено, которое связывает меня с жизнью.

5 Пойми, что, если ты уйдешь, – я мертвый человек.

– А если другие скажут, что надо расстаться? – сказала она, упирая на слове «другие».

6‹л. 114).

– Никто не узнает.

– А совесть, а бездна, – говорила она, ласково глядя на него.

7

– Нет, нет! – [есть] всё замолчит, я не всё сказал, ты увидишь, как хорошо мне, что ты воротилась,

226

Ольга, как я люблю тебя! – говорил он, целуя ей руки. – Как обидно, больно, нестерпимо, что ты