Полное собрание сочинений. Том 1. Лицейские стихотворения

Мой милый друг! расстался я с тобою.
Душой уснув, безмолвно я грущу.
Блеснет ли день за синею горою,
Взойдет ли ночь с осеннею луною,
Я всё тебя, далекий друг, ищу;
Одну тебя везде воспоминаю,
Одну тебя в неверном вижу сне,
Задумаюсь — невольно призываю,
Заслушаюсь — твой голос слышен мне.

И ты со мной, о лира, приуныла,

Наперсница души моей больной!
Твоей струны печален звон глухой,
И лишь тоски ты голос не забыла!..
О верная, грусти, грусти со мной!
Пускай твои небрежные напевы
Изобразят уныние любви,
И слушая бряцания твои
Пускай вздохнут задумчивые девы!

    1  Недавно мудрые искали → Н К
3–4  И долго, долго повторяли
         Пустые толки стариков → П²

Ш

    5  Твердили: Истинна святая

2  На каждом маленьком[117]

стихе?4  Хлопочешь ты об женихе.

         Тебе, о Нестор Арзамаса,
         В боях воспитанный поэт,
         Опасный для певцов сосед
         На страшной высоте Парнаса,
         Защитник вкуса, грозный Вот!
         Тебе, мой дядя, в новый год
         Веселья прежнего желанье
         И слабый сердца перевод —
         В стихах и прозою посланье.

В письме вашем вы назвали меня братом, но я не осмелился назвать вас этим именем, слишком для меня лестным.

Я не совсем еще рассудок потерял,
От рифм бахических шатаясь на Пегасе:
Я знаю сам себя, хоть рад, хотя не рад.
         Нет, нет, вы мне совсем не брат:
         Вы дядя мой и на Парнасе.

Итак, любезнейший из всех дядей-поэтов здешнего мира — можно ли мне надеяться, что вы простите девятимесячную беременность пера ленивейшего из поэтов-племянников?

Да, каюсь я; конечно, перед вами
Совсем неправ пустынник-рифмоплет;
Он в лености сравнится лишь с богами.
Он виноват и прозой и стихами;
Но старое

забудьте в новый год.

Кажется, что судьбою определены мне только два рода писем — обещательные и извиняющиеся: первые в начале годовой переписки, а последние при последнем ее издыхании. К тому же приметил я, что и вся она состоит из двух посланий; это мне кажется непростительным.

         Но вы, которые умели
         Простыми песнями свирели
         Красавиц наших воспевать,
         И с гневной Музой Ювенала
         Глухого варварства начала
         Сатирой грозной осмеять,
         И мучить бедного Ослова
         Священным Феба языком,
         И лоб угрюмый Шутовского
         Клеймить единственным стихом!
         О вы, которые умели
         Любить, обедать и писать —
         Скажите искренно — ужели
         Вы не умеете прощать?

P. S. Напоминаю себя моим незабвенным; не имею более времени писать; но — надобно ли еще обещать? Простите, вы все, которых любит мое сердце, и которые любите еще меня.

         Шапель Андреевич конечно
         Меня забыл давным давно,
         Но я люблю его сердечно
         За то, что любит он беспечно
         И пить, и петь свое вино,
         И над всемирными глупцами
         Своими резвыми стихами
         Смеяться, право, пресмешно.