Полное собрание сочинений. Том 14. Сентябрь 1906 — февраль 1907

Курьез: меньшевик, заслуживший себе шпоры войной с формализмом, договорился до формального вооруженного восстания! Пеняйте на себя, тов. Ларин, если ваша мысль так сдавлена формальным и форменным. Большевики иначе смотрели и смотрят на дело. Задолго до восстания, на III съезде, т. е. весной 1905 г., они в особой резолюции подчеркнули связь массовой стачки с восстанием{85}. Меньшевики любят обходить это молчанием. Напрасно. Резолюция III съезда – фактическое доказательство того, что мы с максимальной возможной степенью приближения предвидели особенности народной борьбы в конце 1905 года. И восстание мы мыслили совсем не «по типу» Северной Америки или Польши, где и речи не могло быть о массовой стачке.

А после декабря мы указывали (проект резолюции к Объединительному съезду{86}

) на изменение отношения стачки к восстанию, на роль крестьянства и войска, на недостаточность военных вспышек, на необходимость соглашения с революционно-демократическими элементами войска.

И события подтвердили еще раз, в течение думского периода, неизбежность восстания в русской освободительной борьбе.

Рассуждения Ларина о формальном восстании – самое неприличное для с.-д. невежество в истории переживаемой революции или игнорирование этой истории с ее особыми формами восстания. Тезис Ларина: «русская революция не идет путем восстания» есть насмешка над фактами, ибо оба периода свобод в России (и октябрьский и думский) показали именно «путь» восстаний,

конечно, не американских и не польских, а русских, эпохи XX века. Рассуждая «вообще» об исторических примерах восстаний в странах с преобладанием деревенских или городских элементов, об Америке и Польше, и отказываясь от малейшей попытки изучить или хотя бы наметить особенности русского восстания, Ларин повторяет коренную ошибку «неуверенной и робкой» мысли меньшевизма.

Вдумайтесь в его конструкцию «пассивной» революции. Несомненно, длительные периоды подготовки нового подъема, нового натиска или новых форм движения вполне возможны. Но не будьте же доктринерами, господа: взгляните, что значит это «постоянное брожение» деревни наряду с «мелкой борьбой», «карательными экспедициями» и сменой личного состава полиции и войска? Ведь вы не понимаете того, что сами говорите. Описываемое вами положение дел есть не что иное, как длительная партизанская война,

перерываемая рядом все более широких и сплоченных взрывов солдатских восстаний. Вы повторяете сердитые и бранные слова по адресу «партизанов», «анархистов», «анархо-бланкистов-большевиков» и проч. и сами в то же время рисуете картину революции по-большевистски! Смена личного состава войска, заменение его «элементами недовольной деревни». Что это значит? Может ли не проявляться наружу это «недовольство» деревни, одетой в матросские куртки и солдатские мундиры? Может ли оно не проявляться, когда в стране идет «постоянное брожение» родной солдату деревни? когда в стране идет «мелкая борьба», с одной стороны, и «карательные экспедиции», с другой? И можно ли представить себе, в эпоху черносотенных погромов, насилий правительства, издевательства полиции, иное проявление этого солдатского недовольства, как военные восстания?

Повторяя кадетские фразы («революция наша не идет путем восстания», эту фразу пустили в оборот именно кадеты

в конце 1905 года; см. милюковскую «Народную Свободу»{87}), – вы в то же время сами рисуете неизбежность нового восстания: «власть падет от первого серьезного испытания». Думаете ли вы, что серьезное испытание власти возможно в широком, пестром, сложном народном движении без предварительного ряда несерьезных и частичных испытаний? что общая стачка возможна без ряда частных? общее восстание без ряда дробных, мелких, необщих?

Если в войске растет элемент недовольной деревни и если революция в общем идет вперед, – значит неизбежно восстание в форме ожесточеннейшей борьбы с черносотенным войском (ибо черносотенцы тоже организуются и учатся, не забывайте этого! не забывайте, что есть социальные элементы, питающие сознательное черносотенство!), борьбы и народа и части войска. Значит, надо готовиться, готовить массы, готовить себя к более планомерному, дружному и наступательному восстанию, вот что вытекает из посылок Ларина, из его кадетской сказки о пассивной (??) революции. Меньшевики «свалили на ход русской революции собственную тоску и уныние» (58), признается Ларин. Именно так! Пассивность, это – качество мелкобуржуазной интеллигенции, а не революции. Пассивны – те, кто признает заполнение армии элементами недовольной деревни, неизбежность постоянного брожения и мелкой борьбы, – и в то же время с благодушием Ивана Федоровича Шпоньки{88} утешает рабочую партию: «русская революция не идет путем восстания».