Полное собрание сочинений. Том 17. Зимние перезвоны

Нефтяное богатство в тысячи раз превосходит стоимость всех добытых мехов и золота. Один лишь нефтепровод для транспортировки горючего стоил девять миллиардов долларов. У нефтяной бочки, однако, имеется дно. И уже предсказано, когда иссякнет невозобновляемый продукт. А посему Аляска не в лихорадочном темпе, а планомерно и осторожно вводит в экономический оборот ценности, которые не иссякнут, если использовать их разумно.

Одна из ценностей — рыба. Аляска в Америке — главный ее добытчик. Вторая ценность — нерастоптанная человеком природа.

Красота ландшафтов, первозданность всего, что видишь, богатство животного мира, возможность уединиться делают Аляску последним незагаженным храмом дикой природы.

В ласковом слове «Аляска» есть какая-то магия. Индустрия туризма эксплуатирует слово всеми возможными средствами. Значки, поясные ремни, майки, куртки, кепки, кружки, книги, открытки, железнодорожные вагоны, шоссейные трейлеры, обложки журналов — всюду броское, аппетитное слово «Аляска».

Говоря о природных ценностях края, важно заметить: Аляска защищена и законами, и заботами, и культурой от вездесущего ныне разрушения и осквернения природы. Путешествуя, я не увидел тут ни свалок, не видел ни одной лужи разлитой нефти, ничего оскорбляющего глаза. Конфетную обертку тут бросить неловко.

Сидя с шофером в машине, я протер объектив и приготовился сдунуть в окошко пушинку ваты.

«Нельзя! — остановил мою руку шофер. — Могут оштрафовать». Самая популярная надпись, самый популярный значок представляют собой два слова и красный бурячок сердца — «Я люблю Аляску!»

Кто живет на Аляске? Двести пятьдесят лет назад русские мореходы и промышленники обнаружили тут алеутов, индейцев и эскимосов.

Эти пришельцы из Азии осели тут примерно пять тысяч лет назад, приспособившись к здешним суровым условиям. Индейцы племени атапаска жили тем, что давали им реки и лес. Они били лосей, медведей, бобров и кочевали со стадами диких оленей. Алеутов кормило море. На легких одноместных и двухместных лодках из кожи — байдарках алеуты плавали в океане. Эскимосы охотились на моржей, тюленей, китов, били дичь в тундре. Это были дети природы, полностью от нее зависевшие и приспособленные жить на грани возможного.

Появление белых людей на Аляске не могло не коснуться жизни аборигенов. Но пострадали главным образом алеуты, культура которых была разрушена сибирскими добытчиками пушнины. В наши дни цивилизация белого человека опрокидывает вековые устои жизни индейцев и эскимосов при всей очевидной заботе о них. И это стоит отдельного разговора. Здесь же скажем: аборигенов сейчас на Аляске примерно 70 тысяч. Около 40 тысяч эскимосов, 25 тысяч индейцев, 7 тысяч без малого алеутов.

Всего на Аляске живет полмиллиона людей. Из них ровно половина — в Анкоридже, в самом крупном городе штата. Остальные города небольшие. Аляскинский старожил Дик Коллин мне так их представил: «Анкоридж — экономика, Джуно (столица) — политика, Ситка — история, Кодьяк — рыба, Ном (центр золотой лихорадки) — экзотика, Бетел — провинция, Барроу — север, а Фэрбанкс (Дик живет в Фэрбанксе) — это лучшее место для жизни».

Ни в одном штате Америки нет деревень. Есть фермы, города и поселки. Деревень нет. На Аляске же есть. Я в нескольких был. Помню запах деревенского дыма, лай собак, незакрытые на замок двери, гуси вялятся на шестах, коптится рыба, скоблят медвежью шкуру, растянутую на раме.

У многих деревушек есть взлетная полоса, во всех хорошие школы, везде тарелки спутниковой связи, магазин, почта, мальчишки носятся на вездеходах, старики сидят на скамейках либо на китовых костях возле домов…

И есть на Аляске жилец особого рода. Он не терпит ни города, ни деревни. Его домик спрятан в лесу, и только почтовый ящик возле дороги скажет тебе: кто-то живет. А есть такие, что не выносят и близость дороги. Живут где-нибудь на озере, на ручье — моют золото или охотятся. В рубленой хижине — «аляскинская дровяная печь», электричества нет, а значит, нет и телевизора, за водою ходят в ручей, под подушкой у такого аляскинца пистолет. В городке, куда он изредка выбирается за продуктами, его сразу узнаешь по небрежной одежде, по бороде, по манере держаться. Вот объявление в журнале «Аляска» одного из таких: «Нужна жена склада викингов, которая разделит со мной жизнь на хребте Брукса. Мне сорок два. Я здоров, как медведь. Но устал от одиночества. Люблю природу и жизнь без сутолоки. Есть аэроплан. Образование получил в колледже. Дж. Ларини».

Такие Аляске не изменяют, но и те, кто живет в городах и поселках, говорят: «Мы сначала аляскинцы, а потом американцы». К выходцам из «нижних 48» (так называют тут жителей всех остальных штатов) отношение снисходительное: «Знаем, поживут год-другой и уедут».

Среди тех же, кто тут остался, наблюдаешь трогательное «северное братство» — взаимопомощь, участие, теплота.