Полное собрание сочинений. Том 17

«....новйшей педа[гогіи].... ся. Вс Азбуки [пр]едназначенныя для... ти всегда естественно-исто[рическим][?]....ми положеніемъ. Кро....начел[?] Прем. но зато.... [ч]тобы сять или en regard.... къ обезьяны животное растенье.... вленье упорно и нами[?] просвчиваетъ ....[вс]хъ этихъ книгахъ также как[ъ]»

Связный текст начинается со слов: «въ Амер. книгахъ...».

На обороте — конец (несколько строк) письма Варвары Валерьяновны Толстой («Варя»), писанного рыжими, сильно выцветшими чернилами. Текст Толстого писан темными чернилами между строк письма его племянницы. Разница в содержании текста, и в почерке автографа заставляет думать, что отрывок писан не одновременно, а в два приема.

Рукопись хранится в АТБ (Папка XVI).

Печатается впервые.

————

[НАЧАЛО СТАТЬИ О ШКОЛАХ КРАПИВЕНСКОГО ЗЕМСТВА.]

Второй отрывок также связан с докладом Толстого, сделанным им в заседании Училищного совета Крапивенского земства и посвященном результатам годовой деятельности сельских школ Крапивенского уезда, в которых проводились в жизнь взгляды Толстого, легшие в основу его статьи «О народном образовании». Толстой одно время даже думал изложить результаты этой деятельности в особой статье и обратился по этому поводу к Некрасову, желая поместить ее в том же журнале, в котором была напечатана и его статья «О народном образовании». Письмо это не сохранилось, но сохранился ответ Некрасова от 8 апреля 1875 г., в котором он писал Толстому: «Место для вашей новой педагогической статьи будет отведено в майской книжке Отеч. записок... Статью доставьте не позже 25—27 апреля». Однако, отправив Некрасову свое письмо, Толстой быстро охладел к задуманной им работе, и от нее сохранился среди его бумаг только небольшой отрывок, представляющий собой начало предположенной статьи.

Отрывок, автограф Толстого, занимает один лист писчей бумаги (in folio), небрежно оборванный с нижнего края. Бумага сероватая, с клеймом Тальской фабрики. Почерк очень крупный и размашистый. Начало: «<Считая необходимымъ> При печатаніи...» Внизу, под текстом — арифметические выкладки. На обороте — заметки, сделанные Толстым для памяти и не имеющие никакого отношения к тексту:

Коблевск. Волости

Кочан Сатинки Кобельск. Ивакинск

не платятъ по приговору

некоторые зачинщики сбиваютъ.

Заметки эти относятся к служебным делам Толстого, в период его заведывания земскими школами в качестве товарища председателя Училищного совета Крапивенского уезда.

Рукопись хранится в АТБ. (Папка XIV.)

Отрывок печатается впервые.

————

О БУДУЩЕЙ ЖИЗНИ ВНЕ ВРЕМЕНИ И ПРОСТРАНСТВА.

Отрывок «О будущей жизни вне времени и пространства» относится к числу философских писаний Толстого. Уже в ранние годы жизни у Толстого пробуждается интерес к вопросам философским, моральным и религиозным. В «Отрочестве», произведении, автобиографическое значение которого не подлежит сомнению, целая глава (гл. XIX) посвящена философским размышлениям Николеньки, который в своих попытках самостоятельно разрешить возникшие в его уме проблемы, доходит до полного и мучительного скептицизма. Подобными же философскими рассуждениями начинается и вторая половина «Юности», впервые напечатанная только во 2 томе, настоящего издания, стр. 343—345. К молодым годам жизни Толстого, к периоду его студенчества (1844—1847 гг.) относятся несколько отрывков философского содержания, опубликованных среди «Юношеских опытов» в I томе того же издания («Замечания о Лябрюйере и Руссо», «О цели философии», «Отрывок без заглавия»); несмотря на незначительные размеры этих отрывков и на их незаконченность, они интересны для нас в том отношении, что свидетельствуют о раннем возникновении философских интересов у Толстого и о характере его философии. Такого же рода размышления встречаются и в дневниках Толстого (см. например, т. 46, стр. 30—31, записи 17 апр. 1847 г., стр. 90—91, от 5 февр. и стр. 133—134, от 13 июля 1852 г., стр. 183—184, от 26 окт. и стр. 198—199, от 15 нояб. 1853 г. и др.).

Этот интерес к философским вопросам получает у Толстого новый толчек в конце 1860 гг., повидимому, в связи с его работой над «Войной и миром»; в этом произведении, как известно, включен целый ряд философско-моральных размышлений (о силах, руководящих движениями народов, о свободе воли, о фатализме и тому под.), имеющих характер отдельных экскурсов, не связанных непосредственно с ходом действия самого романа. О своем увлечении философией сам Толстой говорит в письме к Фету от 30 августа 1869 г.: «Знаете ли, что было для меня нынешнее лето? Неперестающий восторг перед Шопенгауером и ряд духовных наслаждений, которых я никогда не испытывал. Я выписал все его сочинения и читал и читаю (прочел и Канта), и верно ни один студент в свой курс не учился так много и столь многого не узнал, как я в нынешнее лето».¹²⁹⁴