Полное собрание сочинений. Том 18. Посиделки на закате

«Пусть не будут обидными наши суждения…»

С далекой Аляски в Москву, В. М. Пескову.

Уважаемый Василий Михайлович, с добрыми пожеланиями к Вам отец Кондратий, матушка Ирина Карповна и все наше общество в Николаевске. Жаль, что, будучи в марте в наших холодных краях, не смогли нас посетить. Ну что ж, не сумели теперь, может, заглянете в другой раз. Бывайте в любое время. Очень желаем Вас видеть!

Получили посылку Вашу — книжечку «Таежный тупик» и газету с рассказом о житье-бытье нашем. Спасибо за верное слово. Газета, как мы понимаем, многих людей возбудила. Мы тут тоже читали ее в очередь. А теперь получаем письма с родины. Интересные письма. Много людей хотело бы приехать к нам на жительство.

Я хорошо понимаю: не от хорошего люди мечутся растерянные из угла в угол. Каждому хочется жить получше. Однако многого люди не понимают. Думают, что дальше от дома — мед. И не ведают, сколько горечи могут испить. Мы помочь им не в состоянии. Много препятствий с документами, с разрешениями, с работой, с жилищем. Да и община-то наша имеет своеобразие, не всякому в ней место. Говорил с нашими.

Ответ отрицательный: «Людей не знаем, от натужной работы, поди, отвыкли. Сядут на шею — не стряхнешь. И будут одни только обиды и недоразумения». Порешили мы не отвечать на письма. А Вы, Василий Михайлович, коли сможете, скажите об этом в газете. И пусть не обидными будут наши суждения. Читая письма, я вижу: малоопытные в жизни люди. Жалко их. А письма все идут. Почти без адреса. Удивляюсь, как достигают нашей деревни.

А у нас с Ириной Карповной вызрела мысль. Нашего последнего сына Иосифа (в этом году восьмой класс кончает) послать на ученье на Родину. Лучше всего в Хабаровский край, в общину староверческую — беспоповную. Пусть поучится хотя бы годик по-русски. А мы бы приняли такого же возраста мальчика. Пожил бы у нас, позанимался в американской школе.

Но надо, чтобы по-английски парень маленько смыслил — учителя-то в школе, знаете сами, американцы. А у нашего Иосифа с русской речью затруднений не будет. Посодействуйте в этом, Василий Михайлович. Прочтя писание Ваше в газете, мы Вам полностью доверяем в таком необычном деле.

Меня за нескладность письма извините. Я ведь неуч. Школы не знал. У одного старичка, бывшего генерала, Леонида Петровича Минова три дня всего занимался арифметикой. А уж каракули для письма постигал кое-как сам.

Книжечку Вашу прочли с волнением. Будет случай, передайте поклон наш страдалице Агафье Карповне Лыковой. Тяжелая доля ей выпала. Люди ей помогают. Молим, чтобы и Господь ее не оставил.

Сердечно Вас уважающие отец Кондратий и Ирина Карповна Фефеловы.

Ирина Карповна и Кондратий Сазонтьевич Фефеловы.

* * *

К этому письму, полученному на днях, мне надо добавить лишь то, что после публикации очерка «Русаки на Аляске» я получил много писем с просьбой об адресе на Аляске и с прямыми вопросами: как поехать туда на жительство? Ответ Кондратия Сазонтьевича Фефелова, честный и откровенный, достаточно ясен: возможности пригласить кого-либо на жительство у общины нет. Я бы еще добавил: не следует быть наивными, думать, что где-то нас ждут с распростертыми объятиями. Обустраиваться надо дома. Жизненный опыт русской общины, о которой мы рассказали, хорошо подтверждает: все трудности одолимы.

А что касается предложения Ирины Карповны и Кондратия Сазонтьевича, готовых послать сына для учебы на Родину и в ответ принять в доме у себя нашего школяра, то идея хорошая и, полагаю, вполне осуществимая. Условия в письме с Аляски обозначены ясно. И если будут на них предложения, следует написать в «Комсомолку» на мое имя. Консультируясь с аляскинцами, мы сделаем выбор, кому поехать.

Публикуемый снимок сделан на Аляске летом 1989 года. Ирина Карповна и Кондратий Сазонтьевич Фефеловы показывали мне окрестности Николаевска.

 _{Фото автора. 20 апреля 1991 г.}

Тяга в «пустынь»

(Таежный тупик)

В первых числах апреля позвонил мне утром приятель: «Агафья-то — суперзвезда! Газеты сообщили о ней на уровне мировых новостей — полетела праздновать Пасху к родне».

В газетах и правда было напечатано умилительное, в стиле нынешней моды на религию, сообщение. Однако интересно и то, что в полыханье нынешних наших житейских страстей не исчезает из виду огонек свечки — судьба (правда, из ряда вон выходящая) одного человека. То, о чем рассказано было без малого десять лет назад, продолжает людей волновать. Все время приходят письма: а как там Агафья? С весны минувшего года, крайне занятый, я не имел возможности у нее побывать. По письмам Агафьи и вестям от друзей я все же знал о житье-бытье в Тупике. Агафья сообщала, как всегда, об осенних делах в огороде, о том, что уговорила Ерофея летом свозить ее полечиться на горячие ключи. С дотошностью добросовестного корреспондента, как договаривались, сообщала Агафья обо всем, что выплескивала дикая жизнь тайги к затерянному в ней жилью человека.