Полное собрание сочинений. Том 2

Мы приводим все эти выписки – сами по себе мало интересные и отчасти устаревшие, – чтобы показать, с какой энергией высказывался за интересы крестьян писатель, враждебно относящийся к общине и высказавшийся по целому ряду вопросов как настоящий манчестерец. Весьма поучительно отметить полное совпадение почти всех полезных и нереакционных положений народничества с положениями этого манчестерца. Само собою разумеется, что при таких взглядах Скалдина на реформу он никак не мог предаваться той сладенькой идеализации её, которой предавались и предаются народники, говоря, что она санкционировала народное производство, что она была выше западноевропейских крестьянских реформ, что она сделала из России как бы tabula rasa[399] и т. д. Скалдин не только ничего подобного не говорил и не мог говорить, но даже прямо говорил, что у нас крестьянская реформа состоялась на условиях менее выгодных для крестьян, что она принесла меньше пользы, чем на Западе.

«Вопрос будет поставлен прямо, – писал Скалдин, – если мы спросим себя: почему благие последствия освобождения не обнаружились у нас с такою же быстротою и прогрессивным возрастанием, как обнаружились они, напр., в Пруссии и Саксонии в первой четверти нынешнего столетия?» (221).

«В Пруссии, как и во всей Германии, выкупались не наделы крестьян, давно уже признанные законом их собственностью, но крестьянские обязательные повинности помещикам» (272).

От экономической стороны реформы в оценке Скалдина перейдём к юридической. Скалдин – ярый враг круговой поруки, паспортной системы и патриархальной власти «мира» в крестьянстве (и мещанского общества) над их членами. В III очерке (1867) он настаивает на отмене круговой поруки, подушной подати и паспортной системы, на необходимости уравнительного поимущественного налога, на замене паспортов бесплатными и бессрочными свидетельствами.

«Налога на паспорта внутри отечества не существует ни в одном другом цивилизованном государстве» (109).

Известно, что этот налог отменён лишь в 1897 году. В заглавии IV очерка читаем:

«произвол сельских обществ и градских дум при высылке паспортов и взимании налогов с отсутствующих плательщиков…».

«Круговая порука, это – тяжёлое ярмо, которое должны тянуть исправные и домовитые хозяева для гуляк и лентяев» (126).

Замечавшееся уже и тогда разложение крестьянства Скалдин хочет объяснить личными качествами поднимающихся и опускающихся. – Автор описывает подробно те затруднения, с которыми крестьяне, живущие в С.-Петербурге, получают паспорта и отсрочивают их, и отвергает возражение тех, которые скажут:

«слава богу, что вся эта масса безземельных крестьян не приписалась к городам, не увеличила собой количества городских жителей, не имеющих недвижимой собственности…» (130).

«Варварская круговая порука…» (131)

…«Спрашивается, можно ли назвать граждански свободными людей, поставленных в подобное положение? Не те же ли это – glebae adscripti?»[400] (132).

Винят крестьянскую реформу.

«Но разве крестьянская реформа виновна в том, что законодательство, освободив крестьянина от крепости помещику, не придумало ничего для избавления его от крепости обществу и месту приписки… Где же признаки гражданской свободы, когда крестьянин не может располагать ни своим местопребыванием, ни родом своих занятий?» (132).

Нашего крестьянина Скалдин в высшей степени верно и метко называет «оседлым пролетарием» (231)[401]. В заглавии очерка VIII (1868 г.) читаем: