Полное собрание сочинений. Том 2

– замечание очень верное, которое за эти 30 лет подтвердилось бездною фактов. «Патриархальная семья, общинное владение землёю, обычное право», по мнению Скалдина, безвозвратно осуждены историей.

«Те, которые желали бы навсегда удержать для нас эти почтенные памятники прожитых веков, тем самым доказывают, что они более способны увлекаться идеей, чем проникать действительность и разуметь неудержимый ход истории» (162),

и Скалдин прибавляет к этому, фактически верному, замечанию – горячие манчестерские филиппики.

«Общинное пользование землёю, – говорит он в другом месте, – ставит каждого крестьянина в рабскую зависимость от всего общества» (222).

Итак, безусловная вражда к общине с точки зрения чисто буржуазной соединяется у Скалдина с выдержанной защитой интересов крестьян. С враждою к общине Скалдин вовсе не соединяет тех глупеньких проектов насильственного уничтожения общины и насильственного введения такой же другой системы владения землёй, – проектов, которые сочиняют обыкновенно современные противники общины, стоящие за грубое вмешательство в крестьянскую жизнь и высказывающиеся против общины вовсе не с точки зрения интересов крестьян. Скалдин, напротив, усиленно протестует против причисления его к сторонникам «насильственного уничтожения общинного пользования землёю» (144).

«Положение 19 февраля, – говорит он, – весьма мудро предоставило самим крестьянам… перейти… от общинного пользования к посемейному. Действительно, никто, кроме самих крестьян, не может решить основательно вопроса о времени такого перехода».

Следовательно, Скалдин – противник общины только в том смысле, что она стесняет экономическое развитие, выход крестьян из общества, отказ от земли, т. е. в том же смысле, в каком враждебны к ней теперь «русские ученики»; с защитой своекорыстных интересов помещиков, с защитой остатков и духа крепостного права, с защитой вмешательства в жизнь крестьян, – эта вражда не имеет ничего общего. Различие это весьма важно иметь в виду, ибо современные народники, привыкшие видеть врагов общины лишь в лагере «Московских Ведомостей» и т. п., весьма охотно прикидываются непонимающими иной вражды к общине. Общая точка зрения Скалдина на причины бедственного положения крестьян сводится к тому, что все эти причины лежат в остатках крепостного права. Описав голод 1868 года, Скалдин замечает, что на этот голод злорадно указывали крепостники, видя причину голода в распущенности крестьян, в отмене помещичьей опеки и т. п. Скалдин горячо восстаёт против этих взглядов.

«Причины обеднения крестьян, – говорит он, – унаследованы от крепостного права (212), а не результат его отмены; это – те общие причины, которые держат большинство наших крестьян на степени близкой к пролетариату»,

и Скалдин повторяет вышеприведённые отзывы о реформе. Нелепо нападать на семейные разделы:

«Если разделы и наносят временный ущерб материальным выгодам крестьян, зато они спасают их личную свободу и нравственное достоинство крестьянской семьи, т. е. те высшие блага человека, без которых невозможны никакие успехи гражданственности» (217),

и Скалдин справедливо указывает истинные причины похода против разделов:

«многие помещики слишком преувеличивают вред, проистекающий от разделов, и сваливают на них, равно как и на пьянство, все последствия тех или других причин крестьянской бедности, признать которые помещикам так нежелательно» (218).

Тем, кто говорит, что теперь много пишут о крестьянской бедности, тогда как прежде не писали, значит, положение крестьян ухудшилось, Скалдин отвечает: