Читаем Полное собрание сочинений. Том 21 полностью

И узнали, что она издохла отъ того, что ей попало стекло въ помояхъ. Когда Миша узналъ это, онъ сталъ горько плакать и признался матери объ стакан. Мать ничего не сказала и сама заплакала. Она сказала: убили мы свою Буренушку, купить теперь не на что. Какъ проживутъ малыя дти безъ молока: Миша еще пуще, сталъ плакать и не слзалъ съ печи, когда ли студень изъ коровьей головы. Онъ каждый день во сн видлъ, какъ дядя Василій несъ за рога мертвую, бурую голову Буренушки съ открытыми глазами и красной шеей. Съ тхъ поръ у дтей молока не было. Только по праздникамъ бывало молоко, когда Марья попроситъ у сосдей горшечекъ. Случилось, барын той деревни, понадобилась къ дитяти няня. Старушка и говоритъ дочери, отпусти меня, я пойду въ няни и теб можетъ Богъ поможетъ одной съ дтьми управляться. А я, Богъ дастъ, заслужу въ годъ на корову. Такъ и сдлали. Старушка ушла къ барын. A Марь еще тяжеле съ дтьми стало. И дти безъ молока цлый годъ жили: одинъ кисель и тюрю ли и стали худые и блдные. Прошелъ годъ, пришла старушка домой и принесла двадцать рублей. Ну дочка! говорить, теперь купимъ корову. Обрадовалась Марья, обрадовались вс дти. Собрались Марья съ старухой на базарь покупать корову. Сосдку попросили съ дтьми побыть, a сосда дядю Захара попросили сь ними похать, выбирать корову. Помолились Богу, похали въ городъ. Дти пообдали и вышли на улицу смотрть: не ведуть-ли корову. Стали дти судить: какая будетъ корова — бурая или черная. Стали они говорить: какъ ее кормить будутъ. Ждали они, ждали цлый день. За версту ушли встрчать корову, ужь смеркаться стало, вернулись назадъ. Вдругъ, видятъ: по улиц детъ на телг бабушка, а у задняго колеса идетъ пестрая корова за рога привязана и идетъ сзади мать, хворостиной подгоняетъ. Подбжали дти, стали смотрть корову, Набрали хлба, травы, стали кормить. Мать пошла въ избу, раздлась и вышла на дворъ съ полотенцемъ и подойникомъ. Она сла подъ корову, обтерла вымя. Господи благослови! стала доить корову; a дти сли кругомъ и смотрли какъ молоко брызнуло изъ вымя въ край подойника и засвистло у матери изъ подъ пальцевъ. Надоила мать половину подойника, снесла на погребъ и отлила дтямъ горшочекъ къ ужину.

Филипокъ. (Быль.)

Былъ мальчикъ, звали его Филиппъ. Пошли разъ вс ребята въ школу. Филиппъ взялъ шапку и хотлъ тоже идти. Но мать сказала ему: — куда ты, Филипокъ, собрался? — Въ школу. Ты еще малъ, не ходи, и мать оставила его дома. Ребята ушли въ школу. Отецъ ещё съ утра ухалъ въ лсъ, мать ушла на поденную работу. Остались въ изб Филипокъ да бабушка на печк, Стало Филипку скучно одному, бабушка заснула, а онъ сталъ искать шапку. Своей не нашелъ, взялъ старую, отцовскую и пошелъ въ шкоду.

Школа была за селомъ у Церкви. Когда Филиппъ шелъ по своей слобод, собаки не трогали его, он его знали. Но когда онъ вышелъ къ чужимъ дворамъ, выскочила Жучка, залаяла, а за Жучкой большая собака Волчокъ. Филипокъ бросился бжать, собаки за нимъ. Филипокъ сталъ кричать, споткнулся и упалъ. Вышелъ мужикь, отогналъ собакъ и сказалъ: куда ты, пострленокъ, одинъ бжишъ? Филипокъ ничего не сказалъ, подобралъ полы и пустился бжать во весь духъ. Прибжалъ онъ къ школ. На крыльц никого нтъ, а въ школ слышны гудятъ голоса ребята. На Филипка нашелъ страхъ: что какъ учитель меня прогонитъ? И сталъ онъ думать, что ему длать. Назадъ идти опять собака застъ, въ школу идти — учителя боится. Шла мимо школы баба съ ведромъ и говорить: вс учатся, а ты что тут стоишь? Филипокъ и пошелъ въ школу. Въ снцахъ снялъ шапку и отворилъ дверь. Школа вся была полна ребятъ. Вс кричали свое и учитель въ красномъ шарф ходилъ посередин.

Ты что? закричалъ онъ на Филипка. Филипокъ ухватился за шапку и ничего не говорилъ. — Да ты кто? Филипокъ молчалъ. — Или ты нмой? Филипокъ такъ напугался, что говорить не могъ Ну такъ иди домой, коли говорить не хочешь. А Филипокъ и радъ бы что сказать, да въ горл у него отъ страха пересохло. Онъ посмотрлъ на учителя и заплакалъ. Тогда учителю жалко его стало. Онъ погладилъ его по голов и спросилъ у ребятъ, кто этотъ мальчикъ.

— Это Филипокъ, Костюшкинъ братъ, онъ давно просится въ школу, да мать не пускаетъ его и онъ украдкой пришелъ въ школу.

Ну садись на лавку возл брата, а я твою мать попрошу, чтобъ пускала тебя въ школу.

Учитель сталъ показывать Филипку буквы, а Филипокъ ихъ ужъ зналъ и немножко читать умлъ.

Ну-ка сложи: свое имя. Филипокъ сказалъ: хве-и-хви,-ле-и-ли, пеокъ-покъ. Вс засмялись.

Молодецъ, сказалъ учителъ. Кто же тебя училъ читать?

Филипокъ осмлился и сказалъ: Костюшка. Я бдовый, я сразу все понялъ. Я страсть какой ловкій! Учитель засмялся и сказалъ: а молитвы ты знаешъ? Филипокъ сказалъ: знаю, и началъ говорить Богородицу; но всякое слово говорилъ не такъ. Учитель остановилъ его и сказалъ: ты погоди хвалиться, а поучись.

Съ тхъ поръ Филипокъ сталъ ходить съ ребятами въ школу.


СЛАВЯНСКІЯ БУКВЫ.



МОЛИТВЫ.


Во имя Отца и Сына и Святаго Духа, аминь.

Слава Теб Боже нашъ, слава Теб,


СВ. ДУХУ.


Перейти на страницу:

Похожие книги

Россия против Запада. 1000-летняя война
Россия против Запада. 1000-летняя война

НОВАЯ КНИГА от автора бестселлера «РУССКИЕ ИДУТ!». Опровержение многовековой лжи об «агрессивности» и «экспансии» России на Запад. Вся правда о том, как Россия «рубила окно в Европу» и прирастала территориями от Варяжского (Балтийского) до Русского (Черного) морей.Кто и зачем запустил в оборот русофобский миф о «жандарме Европы»? Каким образом Россия присоединила Прибалтику, вернув свои исконные земли? Знаете ли вы, что из четырех советско-финляндских войн три начали «горячие финские парни»? Как поляки отблагодарили русских за подаренную им Конституцию, самую демократичную в Европе, и кто на самом деле развязал Вторую Мировую войну? Есть ли основания обвинять российскую власть в «антисемитизме» и pogrom'ах? И не пора ли, наконец, захлопнуть «окно в Европу», как завещал Петр Великий: «Восприняв плоды западноевропейской цивилизации, Россия может повернуться к Европе задом!»

Лев Рэмович Вершинин

Публицистика / Политика / Прочая старинная литература / Прочая документальная литература / Древние книги