Возьми да и неси, коли тебе охота. На пакости-то лаком. А на разделку-то слаб, вижу.
Что делать-то?
Говорю, поди в погреб, яму вырой.
Да вы бы так как-нибудь.
Так как-нибудь. Нельзя, видно, так-то. А ты бы загодя думал. Иди куда посылают.
Ах, дела, дела!
Мамушка! Бабка зовет. Должно, у няньки робеночек, однова дыхнуть, закричал.
Что брешешь, пралик тебя расшиби. Котята там пищат. Иди в избу да спи. А то я тебя.
Мамушка, милая, пра, ей-Богу...
Я тебя! Чтоб духу твоего не слыхала!
Поди, делай, что говорят. А то смотри!
Ну, дела! Ох, эти бабы. Беда! Ты, говорит, загодя думал бы. Когда загодя думать-то? Когда думать-то? Что ж, летось пристала эта Анисья. Ну, что ж? Разве я монах? Помер хозяин, что ж, я и грех прикрыл, как должно. Тут моей причины нет. Разве мало бывает так-то? А тут порошки эти. Разве я на это склонял ее? Да кабы я знал, я бы ее, суку, убил тогда! Право, убил бы! Участником в этих пакостях сделала, паскудница! И опостылела ж она мне с этого раза. Как мне мать сказала тогда, опостылела, опостылела она мне, не смотрели б на нее глаза. Ну, как с ней жить? И пошло это у нас!.. Стала эта девка вешаться. Что ж мне? Не я, так другой. А оно вон что! Опять-таки моей причины нет никакой. Ох, дела!..
Ты что ж сидишь, как курица на насесте? Тебе что баба велела? Готовь дело-то.
Да вы что ж делать-то будете?
Да мы знаем, что делать. Ты-то свое дело справляй.
Запутляете вы меня.
Ты что ж? Али пятиться думаешь? До чего дошло, ты и пятиться.
Ведь это какое дело! Живая душа тоже.
Э, живая душа! Чего там, чуть душа держится. А куда его деть-то? Поди, понеси в воспитательный, — всё одно помрет, а помолвка пойдет, сейчас расславят, и сядет у нас девка на руках.
А как узнают?
В своем дому да не сделать дела? Так сделаем, что и не попахнет. Только делай, что велю. А то наше дело бабье, тоже без мужика никак нельзя. На-ка скребочку-то, да слезь, да и справь там. А я посвечу.
Что справлять-то?
Ямку выкопай. А тогда вынесем и живо приберем там. Вон она опять кличет. Иди, что ль! А я пойду.
А что ж, помер он?
Известно, помер. Только живей надо. А то народ не полегся. Услышат, увидят, — им всё, подлым, надо. А урядник вечор проходил. А ты вот что.
Запутляете вы меня. Ну вас совсем. Право, уйду. Делайте одни, как знаете.
Что ж, выкопал он, что ли?
Ты что ж ушла? Куда дела-то его?
Веретьем прикрыла. Не слыхать будет. Что ж, он выкопал?
Не хочет!
Не хочет! А в остроге вшей кормить хочет?! Сейчас пойду, все уряднику скажу. Пропадать за одно. Сейчас всё скажу.
Что скажешь-то?
Что? Всё скажу! Деньги кто взял? Ты!
Да будет. Ты, Микишка, что костричишься? Ну, что ж делать? Потрудиться надо. Иди, ягодка.
Ишь ты, чистяк какой! Не хочет! Надругался ты надо мной, да будет. Поездил ты на мне, да и мой черед пришел. Иди, говорю, а то я то сделаю!.. На скребку-то, на! Иди!
Да ну же; что пристала?
Не пойдешь?
Что ты! Очумела! Он пойдет... Иди, сынок, иди, роженый.
Сейчас караул закричу.
Да будет! Эх, народ этот. Да вы живей, что ли. Уж заодно.
Да, уж дело такое, ягодка: умел гулять, умей и концы хоронить.
Измывался он надо мной с висюгой своей! Да будет! Пусть не я одна. Пусть-ка и он душегубец будет. Узнает каково.
Ну, ну, распалилась. А ты, деушка, не серчай, а потихоньку да помаленьку, как получше. Иди к девке-то. Он потрудится.
Ему и задушить велю отродье свое поганое.
Посвети-ка, что ль!
Копает. Иди, неси.
Постой над ним. А то он, подлый, уйдет. А я пойду вынесу.
Мотри, окрестить не забудь. А то я потружусь. Крестик-то есть?
Найду, я знаю как.
Тоже острабучилась, как баба. Да и то сказать, обидно. Ну, да слава Богу, дай это дело прикроем, и концы в воду. Спихнем девку без греха. Останется сынок жить покойно. Дом, слава Богу, полная чаша. Тоже и меня не забудет. Без Матрены что б они были? Ничего б им не обдумать.
Чего ж там? Несите, что ль! Что валандаетесь? Делать, так делать.
Что ж, окрестила?
A то как же? Насилу отняла, — не дает.
Да ты сама снеси.
На, бери, говорю.
Живой! Матушка родимая, шевелится! Живой! Что ж я с ним буду...