Дедушка! Кричит кто-то, не путем кто-то! Ей-Богу, право, кричит. Дедушка, милый, сюда идет.
Говорю, с головой укройся.
Что они со мной сделали? Что они со мною сделали?!
Выпей, выпей, ягодка, винца-то.
Давай. Не запью ли?
Тише! Не спят ведь. На, выпей.
Что ж это? Зачем вы это вздумали? Снесли бы куда.
Посиди, посиди тут, выпей еще, а то покури. Оно разобьет мысль-то.
Матушка родимая, дошло видно до меня. Как запищит, да как захрустят эти косточки — кр... кр..., не человек я стал.
И-и! Что говоришь несуразно совсем. Оно точно — ночным делом жутость берет, а дай ободняет, денек-другой пройдет, и думать забудешь.
Уйди от меня. Что вы со мной сделали?
Да что ты, сынок, в самом деле.
Уйди ты от меня! Убью! Мне теперь всё нипочем. Убью!
Ах, ах, напугался как! Да иди, что ль, спать-то.
Некуда мне итти. Пропал я!
Ох, ох, пойти убрать, а он обсидится, сойдет это с него.
Пищит, право пищит, во, во... внятно. Зароет она его, право зароет!
Да что ты, Христос с тобой! И что не примстится. Где же живому быть! Ведь и косточки-то все раздребезжены.
Давай еще вина.
Иди, сынок. Заснешь теперь, ничего.
Жив всё... во... пищит. Разве не слышишь? Во!
Да нет же!
Матушка родимая! Решился я своей жизни. Что вы со мной сделали! Куда уйду я?
Дедушка, милый, голубчик, задушили они его!
Спи, говорю. Ах ты, лягай тебя лягушки! Вот я тебя веником! Спи, говорю.
Дедушка, золотой! Хватает меня ктой-то за плечушки, хватает ктой-то, лапами хватает. Дедушка, милый, однова дыхнуть, пойду сейчас. Дедушка, золотой, пусти ты меня на печь! Пусти ты меня ради Христа... Хватает... хватает... A-а!
Ишь натращали девчонку как. То-то пакостницы, лягай их лягушки. Ну! пролезай, что ль.
Да ты не уходи.
Куда я пойду? Лезь, лезь! О, Господи, Микола угодник, Матерь пресвятая Богородица Казанская... Натращали девчонку как.
ДЕЙСТВИЕ ПЯТОЕ.
.
.
.
.
.
.
.
.
1-я .
2-я .
.
.
.
.
.
.
Гости, бабы, девки, народ на свадьбе.
СЦЕНА 1-я.
Гумно. На первом плане одонье, слева ток, справа сарай гуменный. Открыты ворота сарая; в воротах солома; в глубине виден двор и слышны песни и бубенцы. Идут по дорожке мимо сарая к избе две девки.
Вот видишь, как прошли, и полусапожек не замарали, а слободой-то беда! — грязно...
Это что ж тут?
Митрич это, работник ихний. Вишь, налился как.
Да он не пил никак?
До поднесенного дня, видно.
Глянь-ка, он, видно, сюда за соломой пришел. Вишь, и веревка в руках, да так и заснул.
Всё еще величают. Должно, еще не благословляли. Акулина-то, сказывали, и выть не выла.
Мамушка сказывала, неохотой идет. Ей вотчим пригрозил, а то бы в жисть не пошла. Ведь про нее что болтали!
Здорово, деушки!
Здорово, тетенька!
На свадьбу, миленькие?
Да уж отошла. Так, поглядеть.
Покличьте вы моего старика, Семена из Зуева. Знаете, я чай?
Как не знать? Родня он жениху никак.
Как же, племянник моему хозяину-то жених-от.
Что ж сама не идешь? На свадьбу да не итти.
Неохота, деушка, да и недосуг. Ехать надо. Мы не на свадьбу и сбирались. Мы с овсом в город. Покормить остановились, а старика-то моего и зазвали.
Вы к кому же заехали? К Федорочу?
У него. Так я здесь постою, а ты покличь, миленькая, старика-то моего. Вызови, касатка. Скажи: баба твоя, Марина, велела ехать; товарищи запрягают.
Что ж, ладно, коли сама не пойдешь.
Пойти бы ничего, да неохота, потому не видалась я с ним с той самой поры, как отказался он. Другой год. А взглянула бы глазком, как живет он с своей с Анисьей. Говорят люди — нелады у них. Баба она грубая, характерная. Поминал, я чай, не раз. Позарился на прокладную жизнь. Меня променял. Ну да Бог с ним, я зла не помню. Тогда обидно было. Ах, больно было! А теперь перетерлось на себе — и забыла. А поглядела б его...
Да и сумрачный же какой!
Марина! Друг любезный, Маринушка! Ты чего?
Я за стариком за своим.
Что ж на свадьбу не пришла? Посмотрела б, посмеялась на меня.
Чего ж мне смеяться-то? Я за хозяином пришла.
Эх, Маринушка!
А ты, Микита, эту ухватку оставь. То было, да прошло. За хозяином пришла. У вас он, что ль?