Ранилъ онъ его съ лошади, олень упалъ. Обрадовался онъ, соскочилъ, думалъ добить. А олень вскочилъ, да дальше. Онъ за нимъ пшій ушелъ. Лошадь то убги. Бросились мы догонять. А она задрала хвостъ, да домой. Онъ теперь пшій и бгаетъ.
Чего вы тутъ?
Пана ищемъ.
Ищите вчерашняго дня. Онъ ужъ дома.
Какъ? а лошадь?
Поймали, привели. Онъ слъ и ухалъ.
Врешь?
Самъ видлъ. Самъ стремя держалъ, какъ садился.
Гд онъ? гд онъ? Сейчасъ былъ. Экіе проклятые! Вс отстали, и лошадь упустили. Дай срокъ, вернусь – перепорю всхъ.
Эй, народъ! Вы – черти, канальи, дьяволы, запорю! Ааааа! Аа… Нтъ, не откликаются. Дай, доберусь. Вы мн заплатите за все, чертовы дти! Разбжались, бросили однаго. Погоди! Аааа!..
То насъ, разбойниковъ, люди боятся, а вотъ довелось намъ людей бояться, замучала проклятая охота панская. Ужъ начто въ трущобу забились. И то потревожили.
Да, братъ, цлый день никого не пограбили, только сами бгали. Завтра надо пораньше на дорогу выходить. Добычу добывать.
Житье бы ничего. Да одно – не покойно.2
Да чего же вы такъ пана испугались?
Чего испугались? Вотъ дуракъ-то. Какъ же не испугаться? Это не мужикъ и не ку[пецъ?]: съ тми <какъ разъ> и вдвоемъ управи[шься].3 А панъ иначе не вызжаетъ, какъ за нимъ человкъ сто верховыхъ съ ружьями да съ ножами, да пшихъ съ дубьемъ человкъ 200. Этотъ налетитъ, такъ отъ насъ только мокро останется.
То-то вы и уходите такъ скоро.
А то какъ же. Съ богатымъ не судись, съ сильнымъ не борись. И лса тоже эти его. И деревни вс кругомъ его. Человкъ большой, у него сила большая. Такой же, какъ мы, разбойникъ, только другаго манера.
Ааааа!.. Черти!.. Выворочу все вамъ! Аааа!
И то лшій. Дай посмотримъ, какой!
Ишь испугались! Не лшій. А такъ какой-то, заблудящій. Должно съ пьяна. Эй, ты, щеголь!
А такъ вотъ вы гд, разбойники! Услись, огонь развели. А своего пана бросили. Погоди же ты, я васъ!
Ай, молодецъ. Вотъ такъ воинъ! Да ты полегче!
Мерзавцы, идолы, черти! Я васъ!
Да онъ, ребята, чумовой какой-то. Дай-ка ремень.
Что вы, али пана не знаете? Я съ васъ шкуру спущу, а потомъ за ноги повшу.
Ну-ка подтяни, Сидорка, покруче. А я пану этому всыплю парочку горячихъ, чтобъ онъ свое панство забылъ.
И похожъ на пана, нечего сказать.
Повшу!
Разъ! Ну-ка, панъ, попрыгивай.
Ай, ай!
Ну-ка еще горяченькаго. Такъ-то пороть будешь, али еще какъ?
Ай, ай! Право, я панъ. Ей Богу.
Да я и врю. За то и бью.
. Ой, ой, ой! Руки мои затекли. Ой! Погоди жъ, все вымщу. Желзными прутьями пороть буду. Ой, спина! Избили всю. Ну, расплатитесь вы! Я васъ! Да, доберусь. Ой, ой! Во рту пересохло. Въ подвалы засажу. Заморю.
Дядюшка, и то человкъ привязанъ стоитъ. Иди, посмотри.
Вишь ты, грхъ какой. Должно, разбойники ограбили да и привязали.
Что же стоите, дурачье? Разв не видите, развяжите скоре.
Ахъ, не боятся люди Бога. Какъ измучали человка.
Что копаешься, скоре! О-о-о!
Ну вотъ, расправилъ, сердечный. Водицы теб, что-ль? Ванька, давай воды да хлбца.
На, сердечный, пошь.
Ахъ, разбойники, что длаютъ. Ну, теперь ужъ не миновать вамъ моихъ рукъ.
Дядюшка, онъ кому то грозитъ.
Не замай. Очумлъ онъ, дай опамятуется. Да прикрыть ужъ надо.
Да ты что? съ ума сошелъ, что ли? – на меня дерюгу надваешь. Ты знаешь ли, кто я? Я панъ вашъ. Сейчасъ снимай поддевку да шапку, да обчисти хорошенько, да наднь на меня. Ужъ я, такъ и быть, надну. Да веди меня ко двору ко мн, къ панскому двору.