Полное собрание сочинений. Том 27. Август 1915 — июнь 1916

Казалось бы, столь всеобщий процесс обязательно было бы изучать и при производстве сельскохозяйственных переписей. Сам собою напрашивается важнейший в научном отношении вопрос, из каких разрядов, слоев, групп сельского населения, при каких условиях берутся беглецы из деревни. Раз собираются каждые десять лет подробнейшие сведения о каждом сельскохозяйственном предприятии, о каждой штуке скота в нем, было бы совсем нетрудно ставить вопрос, сколько и каких ферм продано или сдано в аренду для переселения в город, сколько членов семьи и при каких условиях бросают земледелие на время или навсегда. Но подобных вопросов не ставится, дальше казенно-шаблонной цифры: «сельское население понизилось с 1900 по 1910 г. с 59,5 % до 53,7 %» исследование не идет. Исследователи как будто даже не подозревают того, какое количество нужды, гнета, разорения скрывается за этими шаблонными цифрами. И сплошь да рядом буржуазные и мелкобуржуазные экономисты не хотят даже замечать очевидной связи между бегством населения из деревень и разорением мелких производителей.

Нам ничего не остается, как попытаться собрать воедино сравнительно крайне скудные и совсем плохо разработанные данные об экспроприации мелких земледельцев, которые имеются в переписи 1910 года.

Мы имеем данные о формах владения фермами: о числе собственников, подразделяемых на тех, кому принадлежит в собственность вся его ферма, и на таких, кому принадлежит в собственность лишь часть его фермы, затем о числе арендаторов из доли продукта и арендаторов, снимающих землю за денежную плату. Данные эти распределены по районам, но по группам хозяйств не распределены.

Берем общие итоги для 1900 и 1910 гг. и получаем прежде всего такую картину:

Все сельское население возросло на 11,2%

Все число ферм возросло  на 10,9%

Все число собственников возросло на 8,1%

Все число собственников всей фермы возросло на 4,8%

Ясно, что эта картина означает растущую экспроприацию мелкого земледелия. Число сельского населения растет медленнее, чем городского. Число фермеров – медленнее, чем сельское население; число собственников – медленнее, чем число фермеров; число собственников всей фермы – медленнее, чем число собственников вообще.

Процент собственников в общем числе фермеров уменьшается неуклонно уже в течение ряда десятилетий. Этот процент составлял:

в 1880 г. – 74,4%

« 1890» – 71,6%

« 1900» – 64,7%

« 1910» – 63,0%

Соответственно растет процент арендаторов, причем число издольщиков растет быстрее, чем число арендаторов за деньги. Процент издольщиков составлял в 1880 г. – 17,5 %, затем 18,4 % и 22,2 %, а в 1910 году уже 24,0 %.

Что уменьшение доли собственников и увеличение доли арендаторов означает, в общем и целом, разорение и вытеснение мелких земледельцев, видно из следующих данных:

Собственники по всем данным за оба года стоят экономически выше. Ухудшение положения арендаторов идет сильнее, чем ухудшение положения собственников.

Посмотрим на данные об отдельных районах.

Всего больше число арендаторов, как мы уже указывали раньше, на юге, и здесь оно возрастает всего быстрее: с 47,0 % в 1900 г. до 49,6 % в 1910 г. Капитал разбил рабовладение полвека тому назад, чтобы теперь восстановлять его в обновленной форме, именно в виде издольной аренды.

На севере число арендаторов значительно меньше и возрастает гораздо медленнее: всего с 26,2 % в 1900 г. до 26,5 % в 1910 г. На западе число арендаторов всего меньше и только в этом районе оно не увеличивается, а уменьшается: с 16,6 % в 1900 г. до 14,0 % в 1910 г. «Чрезвычайно низкий процент арендаторских ферм», – читаем в итогах переписи за 1910 г., – «наблюдается в горном и тихоокеанском районе» (эти два района и составляют вместе «запад»); «несомненно, что такое обстоятельство вызывается здесь главным образом тем, что оба эти района лишь недавно заселены и что многие фермеры являются здесь гомстедерами» (т. е. получившими даром или за ничтожную плату свободные участки незанятой земли), «получившими свою землю от правительства» (т. V, стр. 104).

Мы видим здесь чрезвычайно наглядно не раз уже отмечавшуюся нами особенность Соединенных Штатов, состоящую в наличности незанятых, свободных земель. Эта особенность, с одной стороны, объясняет чрезвычайно широкое и быстрое развитие капитализма в Америке. Отсутствие частной собственности на землю в известных районах громадной страны не устраняет капитализма – к сведению наших народников! – а, наоборот, расширяет базу для него, ускоряет его развитие. С другой стороны, эта особенность, совершенно неизвестная старым, давно заселенным, капиталистическим странам Европы, служит в Америке прикрытием процесса экспроприации мелких земледельцев, идущего в уже заселенных и наиболее промышленных районах страны.

Возьмем север. Мы получаем здесь такую картину: