Полное собрание сочинений. Том 3. Рассказы, очерки (1896-1897)

В апреле 1899 г. Чехов побывал у Л. Н. Толстого. В беседе речь зашла о рассказах Горького. Сообщая об этом Горькому, Чехов писал 25 апреля 1899 г.: «Третьего дня я был у Л. Н. Толстого; он очень хвалил Вас, сказал, что Вы „замечательный писатель“. Ему нравятся Ваша „Ярмарка“ и „В степи“, и не нравится „Мальва“» (там же, стр. 37). После свиданья с Горьким весной 1900 г. Толстой сказал В. А. Поссе: «Я, кажется, вчера обидел вашего приятеля. Я не сказал ему главного. За ним всегда останется крупная заслуга. Он показал нам живую душу в босяке. Достоевский показал ее в преступнике, а Горький — в босяке» (Г. И.В. А.е. Жизнь Л. Н. Толстого. СПб., 1913, стр. 122). В дневнике Толстого имеется следующая запись о Горьком, сделанная 11 мая 1901 г.: «Мы все знаем, что босяки — люди и братья, но знаем это теоретически; он же показал нам их во весь рост, любя их, и заразил нас этой любовью. Разговоры их неверны, преувеличены, но мы всё прощаем за то, что он расширил нашу любовь» (Л. Н.й. Полн. собр. соч., т. 54. М., 1935, стр. 98). Эти высказывания имеют непосредственное отношение к рассказу «В степи».

Однако высокая оценка художественных достоинств рассказа сочеталась в выступлениях многих критиков с попыткой «обезвредить» дух протеста, характерный для произведений Горького. Анализируя «философию» бродяги, вложенную автором в уста рассказчика, критик «С.-Петербургских ведомостей» В. Ш. (возможно В. М. Шулятиков) утверждал, что Горький находится под влиянием «толстоизма» и «трактует „город“, „интеллигентов“ и всё с ними связанное за сплошное зло», а поэтому «злоупотребляет умышленными крайностями, коробящими нравственное и эстетическое чувство» («С.-Петербургские ведомости», 1900, № 287, 19 октября).

Аналогичный взгляд развивал и энергично защищал Н. К. Михайловский. «Все общественные отношения, в которые вступают герои г. Горького, — утверждал он, — случайны и кратковременны <…> В рассказе „В степи“ „студент“ тайно от двух своих товарищей грабит и убивает встречного путника и затем бесследно исчезает. И если один из покинутых товарищей, „солдат“, очень строго осуждает этот поступок „студента“, то не по существу». «Правда, из-за всего этого у г. Горького часто выглядывает нечто иное, что приподнимает босяков; но с какой точки зрения можно отнести, ну хоть, например, ограбление и убийство „студентом“ прохожего столяра („В степи“) — к „исканию истины“, или к „стремлению водворить справедливость на земле“, или к „разъедающему скептицизму“? Дело в том, что взгляды босяков г. Горького на нравственность и справедливость не имеют ничего общего со взглядами, исповедуемыми огромным большинством современников» («Русское богатство», 1898, № 9, стр. 72–73, и № 10, стр. 63–64).

В оценке рассказа «В степи» Михайловский оказался единомышленником М. О. Меньшикова, который писал в статье «Красивый цинизм»: «… г. Горький не из тех писателей, которые стремятся возбуждать своею лирой „чувства добрые“». Приведя слова рассказчика: «все мы одинаково — скоты», критик утверждал, что «это один из основных пунктов босяческой философии» («Книжки „Недели“», 1900, № 9, стр. 239, 250). По мнению Меньшикова, Горький «заставляет своих героев рассказывать целые поэмы преступной и грязной жизни, которая вся — протест, вся — ненависть против общества…» (там же, стр. 216).

Критик из «Вестника Европы» Е. А. Ляцкий приписал «циническую философию» босяков самому Горькому. В статье «Максим Горький и его рассказы» он утверждал, что изречение «все мы одинаково — скоты» согласуется со взглядами автора: «Мораль эта, откровенная до хвастовства, принадлежит в рассказе не М. Горькому, впрочем, а „соседу по больничной койке“. Но она вполне совпадает с тем, что говорит и сам М. Горький, когда в нем замрет гуманист-художник и верх возьмет озлобленная босяцкая душа» («Вестник Европы», 1901, № 11, стр. 288).

Автор «Истории русской литературы XIX столетия» Н. А. Энгельгардт тенденциозно использовал рассказ «В степи», пытаясь дискредитировать революционно-освободительные идеи. Он уверял, что Горький вывел в образе «студента» одного из борцов с несправедливым строем. «Так, о „студенте“, который задавил ночью несчастного столяра <…>, сказано: „Он мечтал об универсальной мести всем и всему“» (Н.т. История русской литературы XIX столетия, т. 2. СПб., 1903, стр. 528).

Мнение это нашло заостренное выражение в книге П. Руфимского «Основные мотивы творчества М. Горького» (Казань, 1908).

Подобные взгляды встретили резкий отпор со стороны ряда демократических и революционно настроенных критиков.