Полное собрание сочинений. Том 3

Но есть и ещё один, совершенно особенный, вид интуиции. Если первый вид – это озарение, второй – предчувствие, то третий… тоже предчувствие, но несколько иное. К примеру, внезапно появившееся предчувствие того, что с близким вам человеком что-то случилось, или предчувствие, что на этом самолёте лететь не стоит, хотя никаких условий к такому предчувствию вроде бы и нет. Не спорю, в подавляющем большинстве случаев такая интуиция обманывает, ведь её причина всего лишь в некотором предсознательно-подсознательном опасении. Но бывают и совершенно удивительные случае, вплоть до того, что человек внезапно просыпается посреди ночи с интуитивным предчувствием «чего-то нехорошего». Как объяснить? Уж извините, но без «мистики» никак не обойтись. Я полагаю, что имеется некое, если угодно, шестое чувство. А значит, имеются и некие «шестые» образы. Появилось воздействие, появились образы, однако в мышлении мы такие образы практически не используем, а потому приоритет им взять неоткуда. Сами же они слишком малочисленны, чтобы поднимать свой приоритет друг за счёт друга. Как следствие, такие образы не идут далее скрытого мышления; видны лишь понятные обычному мышлению отголоски, которые и чувствуются как то самое «предчувствие». Но, как видите, сам механизм такой же: открытое наличие образа со скрытыми в предсознании истоками. Потому, кстати, и чувства, возникающие в такой ситуации, очень уж напоминают чувства в ситуации предчувствия того, что именно так надо решать задачу.

Подытожим: интуицию можно рассматривать как озарение и как предчувствие, хотя, по сути, это одно и то же. И исток этих интуиций (я всё же буду их разграничивать, хотя это и не совсем верно) в том, что имеется открытый образ, и имеются его скрытые корни, скрытая подпитка приоритета. Отсюда и предчувствие, и озарение; всё из скрытого сознания. Конечно, слишком просто, мелко, вульгарно… зато соответствует действительности, или, по крайней мере, действительность на это очень даже активно указывает.

Речь

Сразу отмечу: я буду достаточно много говорить не только и не столько об речевых образах, но и вообще обо всех образах-знаках, будь они подвидами хоть зрительных, хоть слуховых, хоть осязательных видов образов. Речевые образы, несмотря на их колоссальную распространённость, всё-таки далеко не единственный вид образов знаков; это частность и не более того. И перво-наперво я скажу не об этих гигантах мысли, а вообще о принципах работы сознания с образами-знаками.

И первый вопрос: в чём отличие образов-знаков от всех остальных образов? Главное: индифферентность образов-знаков ко всем видам образов. Речью можно обозначать не только слуховые образы, но и зрительные, обонятельные, вкусовые… В общем, все. Так же и для зрительных (да и всех прочих, пусть они и гораздо менее распространены) образов-знаков: ими можно обозначать и запахи, и звуки, и бог знает что ещё. Но что обозначают эти образы? Почему мы называем что-то так, а не иначе? Ответ прост и давно известен: мы обозначаем общее. За редчайшем исключением в виде имён собственных (что не принципиально) весь наш запас знаков – это обозначение чего-то общего; знаки – это обобщённые идеи реального, существующего в человеке. И мы называем это так, потому что у этого есть какие-то признаки, по которым можно отнести это к данному знаку. Кошка – это животное с таким-то телом (самые типичные черты), шерстью, и которое мяукает. Согласитесь, если вы увидите нечто, что без шерсти и, например, гавкает, вы явно не сразу сообразите, что это кошка, хотя и форма тела у данного животного может быть совершенно кошачьей. Это и указывает на то, что классификация (отношение образа именно к этому знаку) происходит по тем или иным признакам, которых, к сведению сказать, может быть очень и очень много. Или стол – это всё, что с крышкой, на ножках, и на чём не сидят. Если вы увидите стол, но с мягкой обивкой крышки, на которой сидят люди, вы засомневаетесь, а стол ли это, или такой оригинальный диван? Так же и со всеми видами образов, причём вышеприведённые примеры – это ещё очень даже просто, а бывает такое… И представить страшно.

Итак, мы называем нечто так, потому что в сознании имеются признаки именно этого; если появились соответствующие признаки, они взывают свой знак, и он проявляется нам. При этом, что немаловажно, те признаки, а тем более все образы с данными признаками, мы можем и вовсе не видеть. Во-первых, т.к. приоритет у каждого из них маловат (не всегда, но бывает), а во-вторых, т.к. ОЧ не резиновая. Но раз уж самые распространённые для человека образы-знаки – это речевые образы (речь), то давайте, наконец, к ним и обратимся.