Полное собрание сочинений. Том 33. Воскресение. Черновые редакции и варианты

Вс согласились съ этимъ проэктомъ, но Нехлюдовъ сталъ указывать на неудобство его. Если всмъ раздлить, вс господа, лакеи, повара, чиновники, писцы, вс городскіе люди возьмутъ свои паи, а богачи скупятъ у нихъ. А у тхъ, которые на своей дол, опять народится народъ, и опять богачи заберутъ крестьянъ въ руки.

– Запретить, чтобы не продавали землю, а только кто самъ пашетъ.

И на это Нехлюдовъ возразилъ, что усмотрть нельзя будетъ, кто для себя пашетъ, кто для другого. Главное же, нельзя равно раздлить:

– За что однимъ вамъ будетъ черноземъ, а Московскимъ глина или песокъ? Вс сюда захотятъ.

Еще одинъ предложилъ устроить такъ, чтобы всмъ артелью пахать. И кто пашетъ, на того и длить.

И этотъ коммунистическій проэктъ легко было разбить тмъ, что для этого порядка надо, чтобы вс люди по совсти работали, не отставали, или много начальниковъ надо. А въ начальники некого поставить.

Крестьяне согласились. Тогда Нехлюдовъ объяснилъ имъ проэктъ единой подати. Земля ничья, Божья.

– Это такъ, – отозвалось нсколько голосовъ.

– Есть земли лучше и хуже. И на хорошую вс лзутъ. Какъ же быть, чтобы уравнять? А такъ, чтобы тотъ, кто будетъ владть хорошей, платилъ бы тмъ, которые¹⁶³ не владютъ землей, то, что его земля стоитъ. А такъ какъ трудно распредлить, кто кому долженъ платить, и такъ какъ на общественныя нужды деньги собирать нужно, то и сдлать такъ, чтобы тотъ, кто владетъ землей, платилъ въ общество на всякія нужды то, что земля стоитъ. Такъ всмъ ровно будетъ. Хочешь владть землей, плати. А не хочешь владтъ, ничего не платишь, а подать на общественныя нужды за тебя платятъ т, кто землею владетъ.

– Такъ точно, правильно будетъ, только бы плата была посильная.

– А плата должна быть такая, чтобы было въ самый разъ: не дорого и не дешево. Если дорого, то не выплатятъ, и убытки будутъ, а если дешево, вс кинутся, перекупать другъ у друга будутъ, торговать землею будутъ. Вотъ это самое я хотлъ сдлать у васъ.

Черезъ нсколько дней крестьяне сами пришли къ Нехлюдову и согласились на его условія.

На согласіе это имло вліяніе то, что, во 1-хъ, три дня крестьяне всхъ трехъ деревень каждый вечеръ собирались и толковали о предстоящемъ дл; во 2-хъ, то, что мельникъ грозилъ снять землю, хоть по 10 рублей заплатить, въ 3-ихъ, и главное, то, что между крестьянами прошелъ слухъ, не лишенный основанія, что къ Нехлюдову прізжалъ отъ Губернатора исправникъ съ требованіемъ прекратить свои сношенія съ крестьянами, производящія въ народ волненія.

«Если начальство противъ него, значитъ, онъ за насъ», ршили крестьяне и согласились; такъ что домашнее условіе было подписано, и Нехлюдовъ ухалъ назадъ въ Москву съ радостнымъ сознаніемъ удачи, т. е. осуществленія того, что было ему ясно теоретически, но за практическое осуществленіе чего онъ очень боялся. «Если здсь удалось, то, вроятно, удастся и въ Нижнемъ и въ Самар», думалъ онъ.

Одно, что смущало его немного, несмотря на неперестающую радость сознанія того, что онъ длаетъ то самое, что должно, было то, что, привыкнувъ къ роскошной жизни, онъ останется теперь безъ состоянія и съ женою, которая разсчитываетъ на то, что онъ богатъ, и положеніе которой, почти душевной болзни, можетъ потребовать расходовъ. И это его затрудненіе разршилось тутъ же. Въ имніи былъ домъ и картофельный заводъ. Онъ не зналъ, что длать и съ тмъ и съ другимъ. И тутъ заявился покупатель на заводъ и домъ, и то и другое на свозъ, за который ему заплатилъ 12 тысячъ. Этихъ денегъ ему было, какъ онъ думалъ, нетолько достаточно, но съ излишкомъ довольно для путешествія и устройства въ новомъ мст и изданія той книги о земельной собственности, которую онъ теперь намренъ былъ кончить.

Въ послдніе дни своего пребыванія въ Панов Нехлюдовъ пошелъ въ домъ и занялся перебираніемъ оставшихся вещей. Многое изъ дома еще прежде было увезено, но много еще оставалось хорошихъ старинныхъ вещей, который прежде такъ цнилъ Нехлюдовъ.

Теперь онъ самъ на себя удивлялся тому, какъ совершенно изчезло для него значеніе всхъ этихъ вещей. Прежде ему бы обидно было думать, что мужику Бляеву достанутся эти кресла краснаго дерева съ золочеными лирами и такіе же столъ и шифоньерка съ брюхомъ и съ бронзовыми львиными головами, держащими кольца; теперь все это отошло куда то далеко-далеко назадъ, впереди было открытое, радостное, полное несомнннаго дла будущее; сердечное дло обновленія, оживленія Катюши и работа – изученіе земельнаго вопроса. Точно онъ смотрлъ прежде внизъ или даже назадъ и оттого видлъ все это, а теперь поднялъ голову вверхъ, и открылись огромные горизонты, а то все перестало быть виднымъ.