Полное собрание сочинений. Том 36. Март-июль 1918

Если период, о котором я даю вам отчет, включает, с точки зрения собрания, опыты, в которых встречаются часто поправки, исправления, возвращение к старому, то не в этом состоит главная задача, главное содержание, главная ценность переживаемого периода. Старый аппарат управления чиновников, которым достаточно приказать повысить жалованье, отошел. Нам приходится столкнуться с рабочими организациями, которые берут в свои руки управление хозяйством. Мы сталкиваемся с железнодорожным пролетариатом, который был хуже поставлен, чем другие, и он имеет законное право требовать, чтобы улучшили его положение; завтра пролетариат речной предъявит свои требования, послезавтра средний крестьянин, о котором я буду говорить подробнее, который чувствует себя часто хуже рабочего, к которому мы относимся с величайшим вниманием, интересам которого посвящены все декреты, чего абсолютно не понял предыдущий оратор, – предъявит требования, – все это вызывает неимоверные трудности, но это те трудности, при которых рабочие и беднейшие крестьяне в первый раз после столетий сами организуют все народное хозяйство России своими собственными руками. И вот приходится искать способы удовлетворить справедливые требования, переделывать декреты, перестраивать управления. Рядом с примерами и случаями неудачи и провалов, – случаями, которые выхватываются буржуазной прессой, которые, конечно, многочисленны, мы достигаем успехов, ибо именно путем частичных неудач и ошибок мы на опыте научаемся строить социалистическое здание. И когда со всех сторон мы видим новые требования, мы говорим: это так должно быть, это и есть социализм, когда каждый желает улучшить свое положение, когда все хотят пользоваться благами жизни. Но страна бедна, страна нищая, – удовлетворить все требования невозможно пока, оттого так трудно в процессе разрухи строить новое здание. Но глубоко ошибается тот, кто думает, что социализм можно строить в мирное спокойное время: он везде будет строиться во время разрухи, во время голода, так и должно быть, и, когда мы видим представителей настоящих идей, тогда мы говорим себе: всеми тысячами, десятками тысяч, сотнями тысяч рук рабочие и трудящиеся крестьяне взялись за постройку нового, социалистического здания. Теперь начинается глубочайший переворот в деревне, где агитирующие кулаки стараются помешать трудящимся крестьянам, не эксплуатирующим чужого труда и не наживающимся на спекуляции хлебом, и там задача иная. В городах приходится организовать заводы, металлическую промышленность, а после военной разрухи распределить производство, распределить сырье, материал, – проведение этой задачи очень трудно. Там рабочий этому делу учится и создает органы центрального управления, там нам приходится переделывать Высший совет народного хозяйства, ибо старые законы, изданные в начале года, уже устарели, рабочее движение идет вперед, старый рабочий контроль уже устарел, и профессиональные союзы превращаются в зачатки органов управления всей промышленностью. (Аплодисменты.) В этой области сделано уже много, но все же мы не можем похвастать блестящим успехом. Мы знаем, что в этой области буржуазные элементы, капиталисты, помещики, кулаки, получают возможность еще долго агитировать, говоря, что, как всегда, изданный декрет не проведен в жизнь, другой только что издан, а его через три месяца исправляют, а вот спекуляция как была при капитализме, так и теперь остается. Да, мы не знаем всеобъемлющего шарлатанского рецепта, который сразу мог бы убить спекуляцию. Привычки капиталистического строя слишком сильны, перевоспитать воспитанный веками в этих привычках народ дело трудное и требующее большого времени. Но мы говорим: наш способ борьбы – это организация. Мы должны все организовать, все взять в свои руки, проверять кулаков и спекулянтов на каждом шагу, объявить им беспощадную борьбу и не давать им дышать, проверяя каждый шаг. (Аплодисменты.)

На опыте мы знаем, что переделка декретов является необходимой, ибо встречаются новые трудности, из которых переделка черпает новые силы. И если в вопросе о продовольствии мы пришли теперь к организации деревенской бедноты и если теперь прежние товарищи наши – левые эсеры со всей искренностью, в которой нельзя сомневаться, говорят, что наши дороги разошлись, то мы твердо отвечаем им: тем хуже для вас, ибо это значит, что вы ушли от социализма. (Аплодисменты.)