Полное собрание сочинений. Том 38. Окно в спальню. Берегись округлостей! Испытай всякое

— Вот это-то меня и беспокоит, — признался Лаури. — Как мне управиться с этим делом? Мне нужно связаться с Бобом Элджином, но… я не хочу, чтобы он видел тебя здесь. — Наступила тишина. Потом Лаури сказал: — Я могу дать тебе пистолет, малышка. Ты будешь держать его под прицелом. Просто сиди и держи его на мушке…

— Я тебе уже говорила, что не останусь с ним наедине ни минуты… независимо от того, сколько пистолетов ты мне дашь.

Лаури лихорадочно думал.

— Мы бы могли объединиться, Лаури, — сказал я, — и вы бы заработали немного денег.

— Каким образом?

— Пора бы уже и повзрослеть. Вы что, хотите всю жизнь быть ночным вышибалой?

— В этом мире ты имеешь то, что тебе дают, а не то, чего ты хочешь, — сказал Лаури.

— Может быть, подумаем вместе?

Девушка поставила завтрак на стол. Лаури начал есть.

— Будь осторожен, — сказала малышка с негодованием, — уж больно он ловкий… Если ты вздумаешь заключать с ним какие-то сделки, только ты меня и видел.

— Что ты мне предлагаешь? — спросил Лаури.

— На карту поставлены восемьдесят тысяч долларов страховки, — сказал я. — Страховая компания собирается возместить только годичный взнос и освободиться от обязательств. Им чертовски не понравится, если их нагреют на восемьдесят тысяч долларов.

— А кому понравится? — перебил меня Лаури, бросая большие куски ветчины в рот.

— Я собираюсь их нагреть. Я как раз занимался этим делом. И пришел к этой девушке. Она в это время одевалась и велела мне подождать в соседней комнате. Кто-то шел за мной по пятам. Я думаю, что это были вы.

— Только не он, — заявила девушка. — Вы не посмеете навесить это дело на нас. Я была с ним все время, каждую минуту, с тех пор как вы украли нашу машину. Мы остановили машину, попросили немного бензина, заправили вашу машину и отогнали ее на вашу стоянку. Потом взяли такси и приехали сюда.

— Кто-то еще знал этот адрес, — сказал я.

— Какой адрес?

— Адрес убитой.

Лаури ухмыльнулся и сказал:

— Ты сочинил великолепную историю, однако. Давай прокрутим ее еще раз. Итак, ты вошел в спальню несчастной и увидел, что она одевается, так?

— Так.

— И она тебя поцеловала?

Я кивнул.

— И ты, конечно, такой застенчивый, что не захотел смотреть, как она одевается. А она, такая стыдливая, что не захотела одеваться при тебе и вытолкала тебя в спальню сестры.

— Можете мне не верить, но так оно и было.

Он расхохотался:

— Что бы ты подумала о такой девушке, малышка? — спросил он.

— Не втягивай меня в этот разговор, — заявила она. — Подумать только, как мы рискуем! Боже мой, бедная девочка!

— Пожалуй, я съем парочку яиц, — сказал я. — Я проголодался. Не беспокойтесь, я все приготовлю сам.

Я приготовился встать.

— Сиди и не двигайся, — сказал Лаури. — Малышка, если уж ему так хочется яиц, приготовь ему яичницу.

Она надула губки:

— Я не собираюсь ничего готовить для сексуальных маньяков. Пусть сам себе готовит.

— Уж больно быстро он Проголодался, — сказал Лаури. — Меня не проведешь. Он хочет готовить сам! Ты знаешь почему? Как только ему в руки попадет сковородка с кипящим жиром, знаешь, что он сделает? Плеснет мне в глаза. И представляешь, что потом будет с тобой?

— Ой, ой! — закричала она.

— А вы подозрительный, — сказал я.

— Да, ты прав. Я чертовски подозрительный. — Лаури усмехнулся. — Я уже один раз имел с тобой дело. У меня есть опыт.

Девушка встала и пошла готовить яичницу. Я сидел и смотрел, как шипит на сковородке жир. Она, конечно, не умела жарить яичницу. Дно сковородки было покрыто корочкой. Она даже не потрудилась ее снять. А по бокам застыли пузыри. И яичница представляла собой отвратительное месиво, плавающее в жире.

— Детка, убери перец со стола, — сказал Лаури.

— Я хочу поперчить яичницу, — сказал я.

— Я сам тебе поперчу, — сказал Лаури. — Тебе только дай перечницу, ты обязательно снимешь крышку и сыпанешь мне перцу в глаза. И не смей трогать кофейник, — сказал он, увидев, как я потянулся за ним. — Я сам налью тебе кофе. Нет… Пожалуй, малышка нальет тебе кофе.

Лаури отодвинул стул, встал и сказал:

— Не двигайся! Не вздумай выкинуть что-нибудь. Я сейчас вернусь.

Он вышел в другую комнату, оставив дверь открытой, и через минуту вернулся, держа в руке пистолет.

— Эта штука, — сказал он, — отрезвит тебя, если тебе вздумается плеснуть мне в глаза горячий кофе.

Я давился жирной яичницей, заталкивал в себя тосты и все это запивал кофе. Надо сказать, что кофе был отменный. Но от еды меня воротило.

Лаури смотрел, как я ем, и смеялся.

— Тебе приходится каждый кусок глотать дважды.

— В чем дело? — спросил я. — Неужели вы пытаетесь критиковать яичницу, приготовленную руками малышки? Кажется, у меня совсем мало шансов поладить с вами, что бы я ни делал.

Он наблюдал, как я доедаю яичницу и допиваю вторую чашку кофе.

— Сиди и не двигайся, — сказал он, — что бы ни случилось, не вставай с места. Понял?

Я зевнул.

— Мне это подходит. Я собирался помочь вашей жене помыть посуду.

— Жене! — фыркнула рыжеволосая.

— Ладно, малышка. Пусть будет так, — сказал Лаури.

— Как вы думаете, Лаури, зачем я пришел к вам сегодня?

— Черт меня побери, если я знаю.