Полное собрание сочинений. Том 4. Туманные острова

Я застал их у чертежной доски. Отец шутливо прикинулся замученным и усталым:

— И когда только детей в люди выведешь. Вот зовет: «Папа, где-то в чертеже у меня ошибка».

Сижу ищу. А у меня свои чертежи…

И засмеялись оба — и дочь, и отец. И в этом смехе проглянуло все сразу: и дружеская манера держаться, и задорный характер обоих, и студенческий дух общежития, и еще что-то, располагающее к людям настолько, что мы уже втроем начинаем искать ошибку.

А потом я держу в руках фотографию с россыпью домиков. Вот их домик — окошком смотрит на океан. Самый край света: остров Сахалин, поселок Мгачи. Сто шагов от дома — и океан. Видно на фотографии: идет к океану из дома женщина с ведрами. У изгороди стоят парень и девочка лет шести.

— Это мама, это сестренка и брат Володя, — говорит дочь.

— Жена, дочка и сын, — говорит отец. — Я точно высчитал: отсюда до нашей калитки десять тысяч двести одиннадцать километров.

— Сегодня говорили с мамой по телефону.

У меня всегда праздник, когда говорю с мамой по телефону.

У отца тоже на лице праздник. Разговор телефонный, и посылка сегодня пришла с грибами, которые летом на Сахалине всей семьей собирали. На этом семейном студенческом празднике я был посвящен во все подробности жизни до этого часа неизвестного мне сахалинского Мгачи. Я согласился: на земле это, конечно, самое интересное место. И обещал, если случится, непременно не обойти Мгачи.

Но, понятное дело, было интересно узнать и про дорогу из Мгачи в Москву. Дочь побежала в соседнюю комнату за утюгом, а отец рассказал, как это получилось, что отец и дочь оказались в одном институте.

Конечно, у отца, как у всех, был выпускной вечер. Он хорошо помнит число — 21 июня.

Потому помнит, что на другой день жизнь пошла по новой дороге и мечты «надо было прятать в котомку». А мечта была: стать авиационным конструктором. Он и документы послал в Харьковский институт. А когда шел с котомкою рыть окопы для фронта, заглянул в институт. «Вы зачислены, — сказала старушка из приемной комиссии. — Все отличники приняты без экзаменов. Вы студент теперь, поздравляю».

Студент ушел воевать. А после войны пошли дороги совсем не так, как мечталось. Женитьба, дети, жажда работы.

И, можно сказать, хорошо жизнь сложилась: стал директором школы на Сахалине. Возился со своими и чужими детьми без малого пятнадцать лет. А потом увидел ясно: не своим делом занят.

Оглянулся — тридцать пять лет позади. Уже и пенсия по сахалинскому счету пришла к человеку. Уже и старшая дочь невестою ходит.

И все-таки решился. Решился держать экзамен в авиационный институт. И выдержал.

И не ошибся, поверив мечте юности.

Последний год в институте. Получает Ленинскую стипендию. Учится на факультете авиационных двигателей. Человек счастлив. Этого счастья могло бы и не случиться без жены Ольги Васильевны, которая и поддержала, и поняла мужа. Это счастье передалось и дочери, которая поступила в прошлом году в «отцовский институт». Это счастье отыскавшего в жизни свою дорогу передалось от бывшего директора и ученикам школы в поселке Мгачи. Видно, горячо и интересно рассказывал бывший директор об институте и о профессии инженера — пять молодых жителей Мгачи успешно поступили в Московский авиационный институт.

Вот и вся история. Я совсем забыл, что следует представить вам дочь и отца. Отец — Данил Владимирович, дочь — Люба. Фамилия — Поташниковы.

Легко ли с такой фамилией?

Мы познакомились в шумном коридоре физического факультета. Он протянул руку:

— Михаил Ломоносов, студент МГУ.

Я улыбнулся.

— В Москву пешком?..

— Нет, самолетом…

Выяснилось: прилетел он с берегов Белого моря. Учился в школе под Архангельском, недалеко от Холмогор, тех самых, откуда пришел в Москву его однофамилец и тезка. В окно виден потемневший от осенних дождей бронзовый памятник. Показываю на него глазами.

— Не родственник?

— Нет. Сколько раз я уже отвечал на этот вопрос.

Думаете, легко жить с такой фамилией?.. Принес документы в прошлом году. В приемной комиссии оживление: «Михаил Ломоносов? Так-так… Вы, товарищ Ломоносов, четвертый по счету в Московском университете. Первым был он», — и показывают на памятник. Ну и теперь тоже. Чуть что — сразу того Ломоносова вспоминают.

Сейчас на физическом факультете два Ломоносовых. Студент Михаил Ломоносов и аспирант Михаил Ломоносов. Есть на втором курсе и один Исаак Ньютон. Приехал учиться из Африки. Профессор физики, любитель шуток, первую лекцию начал словами: «Двести девять лет живет на земле Московский университет.

Но первый раз лекции у нас слушает Исаак Ньютон…»

— Ну конечно, в этот же раз и меня помянули…

Полчаса я уговаривал Михаила Ломоносова сфотографироваться.

— Ну зачем? Что я сделал такого, чтобы снимок в газету… Ну вот, и вы туда же — фамилия. Был бы хоть отличник. Тройки у меня. Понимаете, тройки…

Я понимал: тройки не украшают студента, но Михаил очень понравился. И я стоял на своем.

— Нет, нет. Отец у меня строгий. Всю жизнь электростанции строил. Отцу не понравится, чтобы в газету ни за что ни про что. Тройки у меня…

Разыскиваю в памяти последний козырь: