Полное собрание сочинений. Том 50

11 С. Я.П. 89. Всё еще нездоров. С утра писал вступление об искусстве — нехорошо. В ночь б[ыла] страшная буря. Ходил смотреть бурелом. Вечером не помню. Одно помню радостно, это то, что сознание жизни в возращении таланта сделалось моим. И беспрестанно вспоминаю это. И всякий раз радостно разрешается всякое затруднение. Как будто зацепит, растопырившись, и тотчас же опять примет настоящий размер и проходит везде не цепляясь. С[оня] [вымарано четыре слова] всё поговаривает о переезде в Москву, чего ей страшно хочется — нужно. Опять станет обидно, жалко потерять уединение, жалко детей — зацепит: вспомнишь о том, что мое дело — моя душа, и всё ясно и опять расцепилось и прошло. Занятие моей душой не значит, что я соглашусь ехать — нисколько — очень может быть, что это, напротив, заставит не ехать; но интерес переносится с того, что не в моей власти (по Эпиктету) и мне не нужно и не важно (по христианскому учению), на то, что мне нужно и важно и потому в моей власти.

12 С. Я. П. 89. С утра думал о брате Сергее и его хозяйстве, вспоминал свое увлечение хозяйством, даже работой с желанием кончить; думал: всякое занятие делом, имеющим определенную цель, достижение этой внешней цели есть пьянство; пьянство в том смысле, что цель внешняя никак не может быть серьезной, заправдочной целью человека. Милионы, собственность земли, камни, ленты, чины, даже ближе к человеку наряды, удобства,¹⁰¹ не могут быть целью, строго говоря это пьянство, как всякие игры. Людям всем дано только одно дело: соблюдение своей души. Искание того Ц[арства] Б[ожия], к[оторое] внутри нас и остальное всё не приложится, а само вытечет из этого искания внутреннего Ц[арства] Б[ожия]. Это искание внутр[енного] Ц[арства] Б[ожия] должно быть одно целью, подстановка под эту цель другой временной цели, какая бы она ни была высокая, хоть бы установление Ц[арства] Б[ожия] на земле, не говоря уж об излечении всех болящих и т. п., есть самое искусное дело дьявола, т. е. заблуждения. Вопрос только может быть: достигается ли всё нужное на земли, если жить только для спасения души? Испытайте и узнаете. Главное то, что и вопроса не может быть. Было бы лучше, если бы я мог двигать мускулами других людей и животных, как я хочу, но я не могу и потому всё внимание на себя. Очень, очень важно это. Надо думать об этом. Писал немного об искусстве — отступил немного от правила — поправлял из кокетства авторского. За то писал только до тех пор, пока писалось. Приехала Соня и Рачинск[ая?]. Я пилил лес в источке, Севаст[ьян], Семен и Про[кофий]. Было хорошо. Вечером отдыхал, читал и проводил Таню. Приехал Лева. Лег поздно.

13 С. Я. П. 89. Опять поправлял об искусстве. Очень мало писал. Пошел пилить с пьяным Конст[антином], вел себя хорошо, строго, но любовно. Вчера еще начал шить сапоги. Вечером отдыхал. С трудом боролся с дьяволом, подавляя его искушение злобы на С[оню], к[оторая] враждебно страдальчески расположена. Успокаивает больше всего сознание того, что я должен поступить по Божьи так, как поступает Б[ог]. Он не сердится, не огорчается и не ослабевает, а всё тот же добрый, радостный и всемогущий. Таков должен быть и я. Написал Страхову и Майнову об языке эсперанто. Хорошее дело. Написал Поше и от него получил письмо. Маша меня просила написать ему. Она всё живая. Оживает Маша Кузм[инская]. Я люблю и ее. Вечер шахматы и чтение.