Читаем Полное собрание сочинений. Том 7. Произведения 1856-1869 гг. полностью

Принявъ эти положенія, отвтъ на вопросъ, почему есть всегда справедливость большинства и справедливость меньшинства, — отвтъ становится ясенъ. — Почему насилованное меньшинство или одно лицо считаетъ несправедливой идею справедливости большинства? [97]Вс люди <на нижайшей степени развитiя> должны были быть согласны между собой, имя одни и т-же потребности. Ежели же явились несогласныя съ другими лица, то только вслдствіи того, что [98]справедливость большинства для нихъ есть несправедливость, т. е. у нихъ есть другая справедливость, высшая. Какъ скоро они не раздлили идею справедливости большинства, большинство это употребило противъ нихъ насиліе. Но идея насилія противуположна иде общей справедливости — свободы и равенства; вслдствіе чего насилованное меньшинство не могло понять идеи относительной справедливости большинства и нашло ее несправедливой. Т. е. составило себ другую идею справедливости, боле общую, боле близкую абсолютной справедливости и потому исключающую первую. Но идея иметъ свойство не быть уничтоженной ничмъ, кром боле общей, заключающей ее идеи. Поэтому боле общая идея меньшинства осталась, и лица большинства стали раздлять ее, и наконецъ новая идея стала идеей большинства, употребила насиліе и стала мене справедлива, а старая идея — идеей меньшинства и въ свою очередь подверглась насилію и породила новую боле общую идею, и т. д., и т. д.

[99]Итакъ насиліе является только вслдствіе общей идеи, а боле общая идея только вслдствіе насилія. — Только такимъ путемъ развивается боле и боле общая идея справедливости во всемъ человчеств и до безконечности приближается къ недостижимой вчной иде справедливости. —

Насиліе всегда остается, но въ области боле общей идеи оно всегда мене, чмъ въ области боле частной идеи; ибо самая общая идея справедливости включаетъ въ себ идеи общей свободы и равенства и отсутствія насилія, а самая частная идея справедливости заключаетъ въ себ только идеи частной свободы и равенства и права насилія. [100]

Достиженіе общей идеи справедливости, и совершенно[е] уничтоженіе насилія, слдовательно, возможно бы было тогда, когда бы все человчество въ одно время имло одну и ту же идею. Самое далекое состояніе человчества отъ общей идеи справедливости и самое полное насилій было бы то, когда каждое лицо имло бы свою особую частную идею справедливости. <Очевидно, что въ первомъ случа жизнь человчества прекратилась бы отъ отсутствія потребностей жизни, во второмъ случа — отъ безчисленности противуположныхъ потребностей. Въ первомъ случа уничтожается цль дятельности, во второмъ одна дятельность исключаетъ другую. —> Вчное движеніе отъ низшихъ областей идеи справедливости къ высшей есть вчная задача человчества. Чмъ ближе къ <первому и> общему, тмъ оно стоитъ выше (дальше на пути развитія, дальше потому, что не можетъ возвратиться назадъ), чмъ ближе къ второму случаю, тмъ ниже. <Задача его есть уничтоженіе насилія посредствомъ насилія.>

[101]Слдовательно, отвчая на вопросы, которые я себ задалъ сначала, говорю. Сила, которой подчиняются люди противъ своей воли и которую называютъ деспотизмъ, насиліе, есть относительно мене справедливая идея, хотящая подчинить себ боле справедливую идею. —

Причина этой силы есть разномысліе людей, конецъ ея есть единомысліе. —

Что такое есть разногласіе и [102]согласіе? [103]— Отъ чего то и другое происходить? И чмъ достигается единомысліе? [104]

1) Чмъ больше единомысліе, тмъ меньше людей, терпящихъ насиліе.

2) Чмъ выше область идеи, въ которой люди единомышленны, тмъ мене жестоко это насиліе. Потому что самое насиліе несправедливо. Наконецъ приходитъ къ уничтоженію идея насилія. Но насиліе уже выработало для мысли орудіе.

[105]Что приводитъ къ единомыслію? — Мысль. — Какъ она передается?

1) Одни и тже условія жизни (народности, государства).

2) Близость, удобство сообщеній.

3) Совпадете интересовъ въ одномъ обстоятельств.

4) Удобство передачи мысли, заключающее въ себ самое удобство передачи (книгопечатаніе) и удобство восприниманія (образованіе). —

<Послднее включаетъ въ себ вс другія условія; ибо ежели бы мысль передавалась мгновенно, то не было бы различныхъ государствъ не было бы>

По степени общности мысли человчества, существуютъ орудія ея передачи. 1) Война, религія, торговля и наконецъ [106]книгопечатаніе. [107]

Власть и мысль. Но власть, или насиліе, владла мыслью, употребляла ее — имла свои орудія: 1) народность, 2) войну, торговлю. Мысль имла свои орудія. Проповдь, выборъ, книгу. Чмъ общее, тмъ слабе орудія власти, тмъ сильне орудія мысли.

Теперь время сознанiя этой силы. —


* VII.О РЕЛИГІИ. [108]


Перейти на страницу:

Похожие книги

1. Щит и меч. Книга первая
1. Щит и меч. Книга первая

В канун Отечественной войны советский разведчик Александр Белов пересекает не только географическую границу между двумя странами, но и тот незримый рубеж, который отделял мир социализма от фашистской Третьей империи. Советский человек должен был стать немцем Иоганном Вайсом. И не простым немцем. По долгу службы Белову пришлось принять облик врага своей родины, и образ жизни его и образ его мыслей внешне ничем уже не должны были отличаться от образа жизни и от морали мелких и крупных хищников гитлеровского рейха. Это было тяжким испытанием для Александра Белова, но с испытанием этим он сумел справиться, и в своем продвижении к источникам информации, имеющим важное значение для его родины, Вайс-Белов сумел пройти через все слои нацистского общества.«Щит и меч» — своеобразное произведение. Это и социальный роман и роман психологический, построенный на остром сюжете, на глубоко драматичных коллизиях, которые определяются острейшими противоречиями двух антагонистических миров.

Вадим Кожевников , Вадим Михайлович Кожевников

Детективы / Исторический детектив / Шпионский детектив / Проза / Проза о войне
10 мифов о князе Владимире
10 мифов о князе Владимире

К премьере фильма «ВИКИНГ», посвященного князю Владимиру.НОВАЯ книга от автора бестселлеров «10 тысяч лет русской истории. Запрещенная Русь» и «Велесова Русь. Летопись Льда и Огня».Нет в истории Древней Руси более мифологизированной, противоречивой и спорной фигуры, чем Владимир Святой. Его прославляют как Равноапостольного Крестителя, подарившего нашему народу великое будущее. Его проклинают как кровавого тирана, обращавшего Русь в новую веру огнем и мечом. Его превозносят как мудрого государя, которого благодарный народ величал Красным Солнышком. Его обличают как «насильника» и чуть ли не сексуального маньяка.Что в этих мифах заслуживает доверия, а что — безусловная ложь?Правда ли, что «незаконнорожденный сын рабыни» Владимир «дорвался до власти на мечах викингов»?Почему он выбрал Христианство, хотя в X веке на подъеме был Ислам?Стало ли Крещение Руси добровольным или принудительным? Верить ли слухам об огромном гареме Владимира Святого и обвинениям в «растлении жен и девиц» (чего стоит одна только история Рогнеды, которую он якобы «взял силой» на глазах у родителей, а затем убил их)?За что его так ненавидят и «неоязычники», и либеральная «пятая колонна»?И что утаивает церковный официоз и замалчивает государственная пропаганда?Это историческое расследование опровергает самые расхожие мифы о князе Владимире, переосмысленные в фильме «Викинг».

Наталья Павловна Павлищева

История / Проза / Историческая проза