Полное собрание сочинений. Том 7. Сентябрь 1902 — сентябрь 1903

Перейдем к последнему пункту ответа г. Струве. «Разве не революционная фраза, – спрашивает он, – или совершенно безжизненное доктринерство рассуждения г. Т. П. о значении земства как орудия укрепления самодержавия?» Г-н Струве видит тут и усвоение идеи славянофилов{62}, и согласие с Горемыкиным, и геркулесовы столбы мертвой доктрины. Г-н Струве совершенно не в состоянии понять революционного отношения к половинчатым реформам, предпринимаемым для избежания революции. Г-ну Струве всякое указание на двойную игру реформаторов сверху кажется славянофильством и реакционностью, – точь-в-точь так, как все европейские Ивы Гюйо объявляют реакционной социалистическую критику частной собственности! Неудивительно, конечно, что, ставши реформатором, г. Струве утратил способность понимать двусторонний характер реформ и значение их как орудия укрепления господства правящих, укрепления ценой октроирования реформ. Но… было время, когда г. Струве понимал эту удивительно хитрую механику. Давно это было, когда он был «чуть-чуть марксистом» и когда мы вместе с ним сражались с народниками на страницах покойного «Нового Слова»{63}. В июльской книжке этого журнала за 1897 год г. Струве писал про Н. В. Водовозова: «Я помню, в 1890 г. у нас на улице – я только что вернулся тогда из летнего, обильного новыми и сильными впечатлениями путешествия по Германии – зашел разговор о политике и реформаторских планах Вильгельма П. Водовозов придавал им значение и не соглашался со мной, для которого уже тогда (а теперь и подавно) вопрос о значении факта и идеи так называемой «социальной монархии» был бесповоротно решен в отрицательном смысле. Водовозов брал идею социальной реформы отвлеченно от творящих ее реальных общественных сил. Вот почему католический социализм для него, главным образом, – своеобразное идейное движение в пользу социальной реформы, а не специфическая форма предохранительной реакции европейской буржуазии и отчасти обломков европейского феодализма против растущего рабочего движения…». Вот видите: в давно прошедшие времена, в эпоху молодых увлечений, г. Струве понимал, что реформы могут быть предохранительной реакцией, т. е. предохраняющей правящие классы от падения мерою, которая направлена против революционного класса, хотя и улучшает положение этого класса. И я спрашиваю теперь читателя: кто же прав? Я ли сказал «революционную фразу», разоблачая реформистскую однобокость в отношении г. Струве к такой реформе, как земство? или г. Струве поумнел и «бесповоротно» ушел от когда-то защищаемой им (бесповоротно будто бы) позиции революционера? Я ли стал сторонником славянофилов и Горемыкина, или у г. Струве «сильных впечатлений» от путешествия по социалистической Германии хватило всего на несколько лет??

Да, да, разные бывают представления о силе впечатлений, о силе убеждений, о значении убеждений, о совместимости политической нравственности и политической убежденности с выставлением ценных своею неопределенностью лозунгов…

В заключение не могу не отметить некоторых заявлений г. Струве, значительно «омрачающих» приятное впечатление от его поворота влево. Выставив только одно демократическое требование (всеобщей подачи голосов), г. Струве спешит уже говорить о «либерально-демократической партии». Не раненько ли? Не лучше ли было бы сначала точно указать все те демократические преобразования, которых безусловно требует партия не только в аграрной и рабочей, но и в политической программе, а потом уже наклеивать ярлык, потом уже претендовать на повышение из «ранга» либералов в ранг либеральных демократов? Ведь всеобщая подача голосов есть тот минимум демократизма, который признан даже некоторыми консерваторами, примирившимися (в Европе) с выборами вообще. А дальше этого минимума г. Струве почему-то не идет ни в № 17, ни в № 18. Мы отметим далее, мимоходом, курьезное замечание г. Струве, что проблема социализма должна быть совершенно оставлена в стороне либерально-демократической партией «прежде всего потому, что социализм в самом деле только еще проблема». А не потому, почтеннейший г. Струве, что «либерально-демократические» элементы русского общества выражают интересы классов, противящихся социалистическим требованиям пролетариата? Это – мимоходом, повторяю, чтобы отметить новые приемы «отрицания» социализма гг. либералами. По существу же дела, разумеется, г. Струве прав, что либерально-«демократическая» партия не есть партия социалистическая и неприлично было бы для нее корчить из себя таковую.