Полное собрание сочинений. Том 83

⁵ 15 августа. В письмах того времени С. А. Толстая ошибалась в отношении дней недели: письмо от 11 августа она ошибочно надписала пятницей, а писанное на другой день — субботой; на самом деле 11 число падало на четверг, 12 — на пятницу.

51.

1866 г. Октября 29. Сергиевское.

Мы пріѣхали въ Сергіевское¹ въ четыре часа благополучно; Дремали, но не спали. Кажется, Таня² не устала, и респираторъ³ ей пріятенъ. Богъ съ тобой. Надѣюсь, что ты уже будешь поднята духомъ, когда получишь эту записочку. Ежели можно раньше пріѣхать, то пріѣду, потому что только съ тобой, дѣтьми я дома и человѣкъ; но едвали будетъ можно. Прощай, цѣлую тебя вѣ глаза. —

Печатается по автографу, хранящемуся в АТБ. Впервые опубликовано по копии, сделанной С. А. Толстой, в ПЖ, стр. 49. Датируется 29 октября 1866 г. на основании письма С. А. Толстой от 29 октября (без обозначения года) и письма Т. А. Берс к С. А. Толстой от 1 ноября из Черемошни, куда Толстой отвез Татьяну Андреевну к Дьяковым. В ПЖ данное письмо и следующие отнесены к весне 1866 г.

¹ Почтовая станция в 42 верстах к югу от Ясной поляны. Выехав с вечера 28 октября, Толстой с Т. А. Берс были в Сергиевском в 4 часа утра.

² У Т. А. Берс предполагали начало чахотки. В письме от 29 октября С. А. Толстая писала: «Еще погода меня расстраивает: такой дождь и грязь, и ветер. Как бы Таня не простудилась, и как бы вы доехали благополучно» (не опубликовано).

³ Т. А. Берс запрещали говорить на воздухе и надевали респиратор (маска на рот). «Мне сделали его в Москве, но я мало пользовалась им» (Т. А. Кузминская «Моя жизнь дома и в Ясной поляне», III, М. 1928, стр. 123).

Во встречном письме от 29 октября С. А. Толстая писала: «Милый Лева, кашель Тани [дочери] созрел, получше ей стало, и хрипит меньше и спала лучше. Я так рада! Прочие дети тоже совсем здоровы. Тебя поздравляю наконец почетным мировым судьею. Сегодня прислали бумагу, и первый съезд назначен 3-го ноября..... Если б не погода, поехала б покататься или гулять бы пошла. А то и этого нельзя. И Сережа [сын] на меня грусть нагнал, что он дурно воспитан. Действительно, такой у него иногда неприятный тон и глупые слова. Нынче он очень не мил. Что-то будет говориться и делаться в Черемошне. Если, Лева, очень будет дурна дорога и погода, и особенно если Таня поедет назад, ради бога не спешите, обо мне не думайте, а переждите денька два».

52.

1866 г. Октября 29. Чернь.

Пріѣхали въ Чернь около 9-ти и рѣшили ѣхать прямо на Никольское. Хотя и грязь ужасная, но думаю, что временемъ выгадаемъ. — Отъ Сергіевскаго я спалъ все время, также и Таня, и до сихъ поръ я одобряю ночную ѣзду. Съ тѣхъ поръ какъ я уѣхалъ, только и случилось событій, что сонъ. — И сонъ я видѣлъ, что Красила нашелся и бѣжитъ по прешпекту, а за нимъ его щенята. Красила — сука, а щенята его сороконожки насѣкомые, и ихъ безчисленное множество.—

Теперь ужъ можно опредѣлить приблизительно, что раньше 3 часовъ мы въ Чермошню никакъ не попадемъ, и то дай Богъ. —

Прощай, душенька, цѣлую тебя.

На четвертой странице: Ея Сіятельству Графинѣ Софьѣ Андреевнѣ Толстой. На Ясенедкую станцію.

Печатается по автографу, хранящемуся в АТБ. Впервые опубликовано по копии, сделанной С. А. Толстой, в ПЖ, стр. 49—50. Датируется на основании предшествующего письма: от Сергиевского до Черни 35 верст, следовательно, выехав в пятом часу утра, Толстой с Т. А. Берс в тот же день в 9 часов утра были в Черни.

* 53.

1866 г. Октября 30. Черемошня.

Милый другъ!

Пріѣхали мы вчера въ 5 часовъ вечера. Кое какъ дотащились въ каретѣ на Никольскихъ лошадяхъ. У Дьяковыхъ все по старому. Они ужасно обрадовались. Долли¹ очень плоха. И съ вечера начались разговоры о заграничной поѣздкѣ. Я проснулся нынче — Дьяковъ разсказываетъ, что Долли не спала всю ночь отъ страшной боли. Мы поговорили съ нимъ о заграницѣ. Я подпускалъ тонкіе доводы въ пользу, онъ ушелъ и, вернувшись, позвалъ меня на совѣщаніе. Они окончательно рѣшили ѣхать, вѣроятно, въ ноябрѣ. Таня рѣшила возвращаться со мной, и всѣ они просятъ меня остаться еще день.

Какъ мнѣ это ни тяжело, я согласился, тѣмъ болѣе, что Таня ослабѣла и устала. Послѣ завтра мы выѣдемъ² и будемъ во вторникъ,³ въ ночь, но я еще попробую уговорить ихъ отпустить Таню выѣхать раньше. — Ежели ты и дѣти здоровы, то вѣрно одобришь даже наше рѣшеніе. Авось у тебя все хорошо. Въ Никольскомъ⁴ дѣла нехороши. Гречиха такъ плоха умолотомъ, что вмѣсто 1,000 р. дастъ 300, а скотина въ Никольскомъ собственно подохла вся — 65 штукъ. —

Посылаю это письмо съ нарочнымъ въ Чернь. Надѣюсь, оно дойдетъ до тебя въ понедѣльникъ.

Прощай, душечка, обнимаю и цѣлую тебя въ глаза и во всю.

Печатается по автографу, хранящемуся в АТБ. Публикуется впервые. Датируется 30 октября на основании предшествующего письма, в котором сказано: «раньше 3 часов мы в Черемошню никак не попадем», в настоящем же письме Толстой пишет: «Приехали мы вчера в 5 часов вечера».