Полное собрание сочинений. Том 85. Письма к В. Г. Черткову 1883-1886 гг.

Но я напрасно увлекся аргументами, к[оторые] никого не убждаютъ. Слпому нельзя говорить о цвтахъ и еще меньше можно спорить о нихъ. Недавно, читая статьи «арміи спасенія», я себ объяснилъ ихъ дятельность и душевное состояніе и мое отношеніе къ нимъ. Помню, вы мн объяснили путь, к[оторымъ] они приходятъ къ Христу: 1) страхъ передъ вчными мученьями, 2) надежда на спасеніе отъ нихъ, 3) ученіе объ искупленіи, 4) вра въ это ученіе и есть то спасеніе. — Путь этотъ очень страненъ для меня. Я съ дтства никогда не врилъ въ загробныя мученія и знаю большую половину людей, к[оторые] не могутъ врить въ это. Но знаю и людей, к[оторые] врятъ въ это — преимущественно женщины. Этотъ 2-ой разрядъ людей (мн кажется, что ихъ характерная черта есть сердечная холодность) мало способенъ къ тому, чтобы познать радость любви, и потому онъ приводится къ любви — страхомъ. — Знаете, какъ стадо гонять поить. Одни, энергическіе субъекты, бгутъ сами къ вод отъ жажды, другихъ надо подогнать. — И вотъ мн кажется, что эта армія спасенія и ученіе это исполняетъ это дло — то дло, к[оторое] прежде исполняла церковь (но устарла и компрометировалась). Это ученіе подгоняетъ людей къ ключу воды живой — и больше ничего уже не можетъ длать. Оно приводить людей, отошедшихъ отъ Христа, опять къ нему. И прекрасно, что они длаютъ это, и больше отъ нихъ требовать нечего. Тотъ, кто придетъ къ ключу живой воды и въ комъ есть жажда, тотъ найдетъ самъ, что длать съ водой и какъ ее пить. Ошибаются они только в томъ, что они настаиваютъ на томъ, что воду надо пить именно такъ, а не иначе, и въ такомъ именно положеніи. И ошибка эта имъ вредитъ тмъ боле, что объ этомъ пріем, какъ именно пить воду, они никогда и не думали и не думаютъ, а берутъ старое, давно избитое и оказавшееся на дл неудобнымъ преданіе. Мое отношеніе къ нимъ ужасно странное. Исканіями, страданіямии, разумется, прежде всего милостью Божьей я былъ приведенъ къ ключу, я умиралъ и сталъ живъ, я живу только водою этой, и вдругъ къ тому же ключу приходятъ люди. Я съ восторгомъ и любовью привтствую ихъ, и вдругъ вмсто не то, что любви, но простой незлобивости, к[оторую] я ожидаю встртить, я встрчаю осужденіе, отверженіе и поученіе о томъ, что я долженъ прежде, чмъ пить, пройти вс т несвойственные мн психологическіе процессы, к[оторые] они прошли, отречься отъ сознанія жизни и счастья, к[оторыя] даетъ мн вода жизни, а признать то, что я длаю это только изъ страха передъ пастухами, к[оторые] пригнали меня къ водопою. Я вдь не говорю, что они или кто бы то ни было долженъ пройти моимъ путемъ. Дло не въ томъ, какъ пришелъ, а въ томъ, къ чему. А если мы пришли къ Христу и хотимъ имъ однимъ жить, то мы не будемъ спорить. — Вашъ 1-й вопросъ: о вншней помощи отъ Бога? Кто станетъ отрицать, что длаетъ во мн все хорошее одинъ Богъ. Но вопросъ о томъ, вншній ли Онъ? — опасенъ. Не могу ничего говорить про это. Онъ все, я не все, поэтому Онъ вн меня. Но знаю я Его только тмъ, что во мн божественно, стало быть, Онъ всегда и во мн, и вн меня. Но это опасная и, боюсь, кощунственная метафизика. Вопросъ о молитв и помощи по молитв? Этотъ вопросъ и въ послднее время занималъ меня. Я теперь почти каждый день чувствую потребность молиться, просить помощи у Бога. Потребность эта (намъ, по крайней мр, пріученнымъ съ дтства) естественна; можетъ быть, и я думаю, естественна всмъ людямъ. Чувствовать свою слабость и искать помощи извн, т. е. не одною борьбою съ зломъ, но искать пріемовъ, посредствомъ к[оторыхъ] можно бы было побороть зло — это называется — молиться. Молиться не значить употреблять пріемы, избавляющіе отъ зла; но въ числ пріемовъ, избавляющихъ отъ зла, есть и то дйствіе, к[оторое] мы называемъ молитвою. Особенность молитвы отъ всхъ другихъ пріемовъ — въ томъ, что это пріемъ, угодный Богу. — Если это справедливо, то, во-первыхъ, спрашивается, почему молитва, т. е. дйствіе, угодное Богу и спасающее меня отъ зла, должна выражаться только словами или поклонами и др., не долго продолжающимися, какъ обыкновенно понимается. Почему молитва не можетъ выражаться продолжительными дйствіями рукъ, ногъ (молитва ногами — это странствованіе богомольцевъ)? Если я пойду и цлый день проработаю или недлю для вдовы, будетъ ли это молитва? Я думаю, что будетъ. Во-вторыхъ, молитва есть просьба объ осуществленіи какого нибудь желанія вншняго или внутренняго. Напримръ, я прошу, чтобы дти мои не умерли, или о томъ, чтобы мн избавиться отъ моего порока, слабости. Для чего я буду обращаться къ непостижимому и столь великому Богу съ такими просьбами, кот[орыя] могутъ быть исполнены его явленіями на земл — людьми, соединенными исполненіемъ Его воли — церковью въ истинномъ значеніи этого слова. — И я пришелъ къ тому заключенію, что молитва къ Богу есть суевріе, т. е. самообманъ. — Все, о чемъ я молился и молюсь, все это можетъ быть исполнено людьми и мною. Я слабъ, я дуренъ, во мн порокъ (это не примръ, а правда, во мн ужасный порокъ), съ к[оторымъ] я борюсь. Мн хочется молиться и я молюсь словами; но не лучше ли расширить мое понятіе молитвы, не лучше ли мн поискать причины этого порока и найти ту божескую дятельность, не часа, а дней и мсяцевъ, к[оторая] была бы молитвенная дятельность, противудйствующая этому пороку. И я для себя находилъ ее. Я чувственъ и я веду праздную, жирную жизнь и молюсь. Не лучше ли мн перемнить мою безбожную жизнь, работать для другихъ, меньше удовлетворять своему тлу — жениться, если я не женатъ, и окажется, что у меня будетъ молитва всей моей жизни, и молитва эта наврно будетъ исполнена. Но мало этого, самая потребность именно молитвы — просьбы прямой помощи отъ живого существа, и та удовлетворяется самымъ простымъ, несверхъестественнымъ образомъ. Я слабъ и дуренъ и знаю, въ чемъ, и страдаю. Я открываю свою слабость другому и прошу его помочь мн совтомъ, иногда прямо своимъ присутствіемъ, своимъ препятствіемъ мн. Я длалъ это. — Но молитва, обращенная къ Богу, скажете вы, разв это можетъ быть дурно? Разумется, нтъ. Я не только не считаю это дурнымъ, но самъ по старой привычк молюсь, хотя не считаю этаго важнымъ. Важно только то, чтобы исполнять все то, чего хочетъ отъ меня Богъ и на что онъ далъ намъ орудія. И потому, если у меня б[ыло] средство спасти себя помощью извстныхъ поступковъ, помощью другихъ людей, а я ничего этаго не длалъ, а молился Богу, я буду чувствовать, что я сдлалъ дурно. —