Полное собрание сочинений. Том 87

Галя опять заболела, на этот раз инфлуэнцией, и один день ей было совсем плохо.... Но теперь ей получше. О деле Хилковых еще ничего не известно. Вероятно, выяснится через несколько дней. Поша пишет, что за границей, повидимому, появился перевод вашего «Отца Сергия», и спрашивает, не могла ли эта повесть дойти туда через меня. Спешу сообщить вам, что это решительно невозможно, так как все неоконченные ваши писания я не только никогда никому не давал в руки, но и не читал никому постороннему. Один список их находится постоянно при мне и всегда под замком; другой — в ящике, который я здесь отдал на сохранение одному другу и ключ от которого у меня же; за границу же на сохранение я ничего не посылал, кроме «Царства божия», и потому я могу отвечать за то, что от меня никто не мог заимствовать этой вещи. Но мне помнится, что в свое время я дал вам копию с «Отца Сергия». Сохранена ли она? Кроме того мы как-то прошлым летом слышали, кажется, что у Кузминских был список этой повести. Сообщите, пожалуйста, этот мой ответ Поше, и скажите ему, чтобы он не беспокоился относительно других ваших неизданных писаний, так как осторожнее их охранять от переписки, нежели я это делаю, положительно невозможно.

У меня есть к вам просьба, дорогой Лев Николаевич. Пожалуйста, разрешите мне списать для себя ту часть катехизиса вашего, которую вы окончили. Мне очень хотелось бы вчитаться и вдуматься в это ваше писание: это мне нужно для души моей, мне хочется встрепенуться, проснуться. Не откажите помочь мне предоставлением мне этого писания, которое я никому не дам. Если вы будете согласны на это, то, пожалуйста, вышлите мне список поскорее. Я очень в этом нуждаюсь именно теперь. Целую вас, дорогой друг, и очень очень люблю».

¹Абзац редактора.

²Зачеркнуто: странное дело, со временем

³Зач.; уже

⁴ М. Л. Толстая писала Черткову 10 марта 1895 г.: «Смерть нашего Ванички вызвала много добра и любви и Ваше письмо было так же радостным проявлением ее.... Спасибо Вам, что Вы написали нам и сумели убить то дурное чувство, которое мы возбудили в Вас своим неосторожным и недобрым поступком. Простите меня, пожалуйста, за это...» В том же письме М. Л. Толстая писала о том, как подействовала смерть Ванички на Толстого: «Ваничка соединил и сплотил нас так любовно, как никогда еще не было. Папа очень болеет за мама, которая так тяжело страдает, и сам очень грустит по Ваничке. Он очень привязался к нему и любил его исключительно. Мне кажется, что он постарел и сгорбился за это время, да и сам он не совсем здоров. Мама ищет пути из той безвыходности горя, в котором она теперь, и я верю, что она найдет его. Она говорит, что Ваня делал ее лучше, что он очищал ее душу, заставлял ее любить всех, и это — правда, и смерть его, я жду, должна подвинуть и довершить это дело» (АЧ).

⁵ Толстой имеет в виду распространившийся в Москве слух о том, будто вернувшийся из-за границы гр. Голенищев-Кутузов рассказывал кому-то в Петербурге, что читал за границей перевод повести Толстого «Отец Сергий». П. И. Бирюков в письме от 25 февраля сообщил этот слух Черткову, спрашивая его, не могла ли быть кем-нибудь использована имевшаяся у Черткова копия рукописи Толстого.

⁶Абзац редактора.

⁷ Работа над этой рукописью отмечена в Дневнике Толстого от 12 марта (см. т. 53).

* 398.

1895 г. Марта 23 ? Москва.

Получилъ ваше письмо, милый другъ, и радъ тому, что вы чувствуете въ себ приливъ духовной жизни. Могу сказать то же и про себя послднее время.

Какъ ни больно видть страданія жены, не имющей религіозной точки опоры, и какъ ни безнадежно иногда кажется передать ей¹ эту точку опоры,² я не отчаиваюсь и говорю ей все одно и одно, что смерть Ванички есть только маленькій,³ крошечный⁴ эпизодъ жизни, — что есть другая жизнь, вчная. Божеская, которой мы можемъ быть участниками, и такая, живя которой, нтъ зла, нтъ горя. Я радъ, что она хоть слушаетъ меня и не раздражается, и надюсь, чт'o отъ Бога въ моихъ словахъ, то западетъ въ ея душу. Путь къ Богу одинъ и проходитъ непремнно черезъ отреченіе отъ мірской жизни, отъ соблазновъ ея. Только у меня одновременно совершались разочарованіе и отреченіе и открытіе непоколебимой точки опоры, — а у ней сразу оборвано, отнято мірское счастье, а точки опоры еще нтъ. Я увренъ, что она найдется. Помоги ей Богъ.

Вчера я былъ у Хохлова,⁵ видлъ его. Онъ въ отдлеиіи буйныхъ, и его при мн силой не пустили. И была борьба. Очень тяжело было смотрть. Но, какъ всегда, поучительно.

⁶ Нынче хотлъ хать съ женою къ Изюмченко.⁷ Ей дали билетъ для посщенія, а я поду съ ней. Только нынче она и я, мы мало спали и потому мож[етъ] б[ыть] отложимъ до послзавтра.

Подъемъ мой духа я чувствую въ томъ, что не забываю — почти — того, кто я и кто люди, съ к[оторьши] я живу; и въ отношеніяхъ этихъ руковожусь этой памятью.

Съ вашимъ планомъ изданія Дрожжина я согласенъ. Въ той же книг, въ конц, помстимъ статью Жени подъ заглавіемъ: общественное значеніе поступка Дрожжина.⁸