Полное собрание сочинений. Том первый. Бедные люди. Повести и рассказы (1846-1847)

Свою оценку автора «Бедных людей» как одного из крупнейших «талантов» «натуральной школы» Белинский вновь повторил, возражая славянофилу Ю. Ф. Самарину в статье «Ответ „Москвитянину“» (С, 1847, № 11; Белинский, т. X, стр. 257). Вскоре он в последний раз вернулся и к развернутому анализу этого романа — в рецензии на первое отдельное издание «Бедных людей» (С, 1848. № 1), единственном печатном отклике на него. Белинский писал здесь: «„Бедные люди“ доставили своему автору громкую известность, подали высокое понятие о его таланте и возбудили большие надежды — увы! — до сих пор не сбывающиеся. Это, однако ж, не мешает „Бедным людям“ быть одним из замечательных произведений русской литературы. Роман этот носит на себе все признаки первого, живого, задушевного, страстного произведения. Отсюда его многословность и растянутость, иногда утомляющие читателя, некоторое однообразие в способе выражаться, частые повторения фраз в любимых автором оборотах, местами недостаток в обработке, местами излишество в отделке, несоразмерность в частях. Но всё это выкупается поразительною истиною в изображении действительности, мастерскою обрисовкою характеров и положении действующих лиц и, — что, по нашему мнению, составляет главную силу таланта г. Достоевского, его оригинальность, — глубоким пониманием и художественным, в полном смысле слова, воспроизведением трагической стороны жизни» (см.: Белинский, т. X, стр. 363–364).

Этот последний и итоговый отзыв Белинского тем более замечателен, что, как мы знаем из его письма к П. В. Анненкову от 15 февраля 1848 г., после «Хозяйки» Белинский временами испытывал настолько серьезные сомнения в гении Достоевского и в верности своей первоначальной оценки «Бедных людей», что не решался снова перечитать этот роман.[34]

После 1848 г. критика уже не возвращалась к новым развернутым оценкам «Бедных людей». Мимоходом о «Бедных людях» несколько раз упоминал в 1850-х годах А. А. Григорьев, повторяя при этом сжато свою оценку школы «сентиментального натурализма», сложившуюся еще в 1840-е годы (см., например: . И. С. Тургенев и его деятельность по поводу романа «Дворянское гнездо». РСл, 1859, № 5, отд. II, стр. 22). Лишь Н. А. Добролюбов в 1861 г. в статье «Забитые люди», в связи с оценкой «Униженных и оскорбленных» и других произведений, написанных Достоевским после каторги, вновь вернулся к его ранним произведениям, впервые попытавшись постигнуть их внутреннее единство и связь. Признав, вслед за Белинским, основной, сквозной мыслью произведений Достоевского «боль о человеке», защиту достоинства и прав «забитой» человеческой личности, Добролюбов справедливо показал, что в «Бедных людях» заложены истоки основных тем и образов позднейших его произведений. «В „Бедных людях“, — отмечал Добролюбов, — написанных под свежим влиянием лучших сторон Гоголя и наиболее жизненных идей Белинского, г. Достоевский со всею энергией и свежестью молодого таланта принялся за анализ поразивших его аномалий нашей бедной действительности и в этом анализе умел выразить свой высокогуманный идеал»; «… в забитом, потерянном, обезличенном человеке он отыскивает и показывает нам живые, никогда не заглушимые потребности человеческой природы, вынимает в самой глубине души запрятанный протест личности против внешнего, насильственного давления и представляет его на наш суд и сочувствие <…> от него не ускользнула правда жизни, и он чрезвычайно метко и ясно положил грань между официальным настроением, между внешностью, форменностью человека и тем, что составляет его внутреннее существо, что скрывается в тайниках его натуры и лишь по временам, в минуты особенного настроения, мельком проявляется на поверхности» (см.: Добролюбов, т. VII, стр. 242–255). Впервые рассмотрев «Бедных людей» в общей перспективе развития Достоевского-художника, Добролюбов подготовил почву для позднейшей оценки «Бедных людей» в посмертной критической и научной литературе о Достоевском.