Полное собрание сочинений в 10 томах. Том 1. Стихотворения. Поэмы (1902–1910)

В ст-нии присутствуют тематические и метрические реминисценции ст-ния К. Д. Бальмонта «В моем саду мерцают белые...».

Ст. 1–8. — Речь идет об атрибутике жриц древних мистерий — Кибелы и Диониса. Ст. 17–18. — Черная пантера и лев — животные, посвященные Кибеле и Дионису. Ст. 23. — Сирокко — знойный южный или юго-восточный ветер, дующий в Средиземноморье.

86

РЦ 1908, под загл. «Любовникам», с вар., Ж 1910, так же, РЦ 1918.

СС I, СП (Волг), СП (Тб), СП (Тб) 2, БП, СП (Феникс), Изб (Кр), Ст ПРП (ЗК), вар. 1908, Ст ПРП, вар. 1908, Изб (Слов), СС (Р-т) I, Ст (М), ред. 1908, Соч I, СП (XX век), СПП, СП (Ир), ред. 1908, Ст (Яр), Круг чтения, ред. 1908, Изб (XX век), ОЧ, Изб 1997, ВБП, Гимн любви, ЛН, Антология. Берлин, 1921, вар. РЦ 1908 и Ж 1910.

Автограф 1 под загл. «Любовникам» в письме Брюсову от 30 ноября (н. ст.) 1907 г. (РГБ. Ф. 386. К. 84. Ед. хр. 18. Л. 17 об.). Автограф 2 — архив Лозинского.

Дат.: 30 ноября (н. ст.) 1908 г. — по дате письма к Брюсову.

Н. А. Богомолов полагал, что «сюжет, по-видимому, проецируется на сюжет ст-ния Брюсова “Предание”» (1904–1906), не опубликованного при жизни, но известного в литературных кругах (Соч I. С. 489).

Ст. 9–12. — О символике тумана см. комментарий к № 36. Наяды — в греческой мифологии нимфы источников, ручьев и родников. Ст. 19–20 — ср. со ст-нием К. Д. Бальмонта «Она отдалась без упрека...»: «Она не твердила “не надо”, / Обетов она не дала».

87

Ж 1910, Ж 1918.

Ж 1921, СС 1947 I, СС I, СП (Волг), СП (Тб), СП (Тб) 2, БП, СП (Феникс), Изб (Кр), Ст ПРП (ЗК), Ст ПРП, Изб (М), Ст (М-В), Кап 1991, СС (Р-т) I, Ст (М), Изб (Х), ОС 1991, Соч I, СП (XX век), СПП, СП (Ир), Ст (Яр), Круг чтения (неправ. строфика), Изб (XX век), Ст 1995, Изб 1997, ВБП, МП, Душа любви, Простор 1986.

Дат.: ноябрь 1907 г. — по помете П. Н. Лукницкого со слов А. Ахматовой: «А<нна> А<ндреевна>, ноябрь 1907, приблиз<ительно>» (Жизнь поэта. С. 54).

Перевод на англ. («Prayer») — SW. P. 44.

На экземпляре (Ж 1910), хранящемся в семейном архиве Лукницких, есть пометы, сделанные П. Н. Лукницким со слов А. Ахматовой. В этом ст-нии ст. 2 подчеркнут (Жизнь поэта. С. 54). Ст-ние в разгул вульгарного социологизма дало повод О. Бескину разразиться гневной филиппикой: «Агрессивный дворянин, презирающий даже буржуазную демократию, тактически разыгравшую с “серыми людьми”, — он (Гумилев. — Ред.) устремляется к империализму, как к некоему новому рыцарству, ордену “сильных личностей”, завоевателей. Эпигон дворянства, он мнит найти новое утверждение своего класса, перекидывая мост непосредственно от прошлого к “будущему”. Еще в 1910–1912 гг., в “Молитве” он выражает свое credo: <цит. ст. 1–6>» (Лит. энциклопедия. Т. 3. М., 1930. Стб. 84–85). «...Уже и в 1910 году автор <...> чеканной, истинно классической по любым канонам “Молитвы” мог считать период ученичества завершенным, а уроки мастерства навсегда усвоенными», — писал в 1989 г. С. И. Чупринин (ОС 1989. С. 9). «Поэт творил не просто собственную интерпретацию действительности, а новую реальность, опирающуюся на прошлое и получающую воплощение в будущем. Настоящее — этап собственно созидания будущего. Как гласит один из текстов “Жемчугов”:

Солнце, сожги настоящее
Во имя грядущего,
Но помилуй прошедшее!»

(Слободнюк. С. 60). Н. А. Богомолов отмечает в ст-нии реминисценции из Ф. Ницше: «Я люблю того, кто оправдывает грядущее и спасает прошедшее, ибо он хочет погибнуть от настоящего (Ф. Ницше. Так говорил Заратустра. Ч. I; отмечено О. Роненом в кн.: An Approach to Mandel’stam. Jerusalem, 1983. P. 182)» (Соч 1. С. 503). «“Возвращение” — вот ключевое слово в поэзии Гумилева, — отмечает И. Делич. — Земля может вернуться в сверхмир, Адам обретает свой Эдем, блудный сын возвращается в отчий дом. Возвращение принадлежит будущему. Поэтому поэт благоговеет перед прошлым, презирает настоящее и надеется на будущее, которое сулит восстановление прошлого на высшем уровне бытия» (Делич И. Николай Гумилев // История... С. 492). Милосердие к прошлому, о котором говорит Гумилев в этом ст-нии, по мнению А. Михайлова, сближает его с другим современником — Н. Клюевым, также «не принявшим новую историческую действительность» (Михайлов А. И. Николай Гумилев и Николай Клюев // Исследования и материалы. С. 74).

«Многие божества были ассоциированы с солнцем. Греки верили, что Аполлон, Вакх, Дионис, Сабазис, Геркулес, Ясон, Уллис, Зевс, Уран и Вулкан разделяют либо видимые, либо невидимые атрибуты солнца. Норвежцы считали Бальдера Прекрасного солнечным божеством, а Один часто ассоциировался с небесным шаром, особенно из-за своего одного глаза. У египтян Осирис, Ра, Аннубис, Гермес и даже таинственный Аммон имеют сходство с солнечным диском. Исида была матерью солнца, и даже Тифон, Разрушитель принимал форму солнечной энергии» (Холл. С. 158). Эти мифологические мотивы ассоциации верховного божества с солнцем сохранились и в христианстве (см.: Холл. С. 159–160).

88