Полное собрание сочинений в 10 томах. Том 4. Стихотворения. Поэмы (1918–1921)

Стали образы без названья
Направлять окрыленный шаг
То наверх в тепло и блистанье
То туда где холод и мрак.
О, отдельность!
О пламень счастья
Даже в холоде и во тьме!
Ты, блаженное сладострастье
Замышлять и желать и сметь!
Эти образы, что скользили

Устремляясь то вверх то вниз
К золотой первозданной силе
Духом пламенным повлеклись.
В силе скрытое материнство
Ей открыло ее пути
— Уничтожится как единство
И как множество расцвести.
Но и то и это Сознанья
В нем едином дивно слилось
Превращая в тепло сверканье

Светоносцем оно звалось
От стремленья и обладанья
Этот мир уже не стена,
А бескрайнего мирозданья
[Безграничная] ширина, длина глубина.
В опьяненьи [иной] [той] своей свободы
Золотые пляшут миры
Камни, пламени, воздух, воды
[Пили] Славят радость и боль игры.

В справке Лукницкого указано, что данный текст получен им от А. Н. Энгельгардт-Гумилевой для копирования. «Вслед за последней строчкой отрывка, — указывает Лукннцкий, — ниже ее столбцом написан план “Поэмы Начала”:

1. Метафизика

2. Космос.

3. Жизнь

4. Драконы

5. Люди

6. Звери

7. Растения

8. Минералы

9. Духи

10. Метафизика

11.

12.

При этом слово «звери» переделано из какого-то другого неразобранного мной слова. Цифры 11 и 12, против которых ничего не написано, обведены чертой, заключены в круг. На левом поле, слева от плана, написаны одно возле другого слова:

бой

— на уровне пункта 4-го (Драконы)

Смерть

— на уровне пункта 5-го (Люди)

Время

— на уровне между пунктами 6-м (Звери) и 7 (Растения)».

Дат.: конец февраля 1921 г. — по времени публикации.

«Поэма начала» вызвала у современников неоднозначные оценки. Так, в одном из откликов тех лет, в частности, говорилось, что это «лучшая вещь сборника, в особенности ее вторая глава», что в «поэме затронута мысль о великом могуществе человеческого слова: жрец подчиняет себе Дракона, с целью выведать у него “зарожденье, преображенье и ужасный конец мира” силою заповеданного слова “ом”, известного в индийской религиозной практике» (Зигфрид (Старк Э. А.). Литература русская. «Дракон». Альманах стихов. 1-й выпуск. Издание Цеха поэтов. Пб., 1921 // Книга и революция. 1921. № 10. С. 34–36). По мнению М. Л. Слонимского, поэма «написана с силой, доказывающей, что поэт действительно владеет законами слова» (Жизнь искусства. 1921. 3–11 марта). С другой стороны, были и такие, например, оценки: «Поэма Гумилева производит впечатление самой глупой вещи, напечатанной за последнее время. А в общем — скучно-прескучно. Несерьезно, неприятно, не живо» (Бобров С. «Дракон». Альманах стихов. Петербург, 1921. Вып. 1 // Печать и революция. 1921. № 2. С. 206–207). Весьма иронично отозвался о поэме и Э. Ф. Голлербах, заметив, что «в “Поэме начала”, — Гумилев размахивается наподобие Гете или Данте» (Известия. 1921. 23 февр., подп.: Ego).