Полное собрание сочинений в 10 томах. Том 4. Стихотворения. Поэмы (1918–1921)

Только змеи сбрасывают кожи,
Чтоб душа старела и росла,
Мы, увы, со змеями несхожи,
Мы меняем души, не тела.

Помнить всякий раз другое имя.

Разбирать начала и концы,
Трудно душам — Память правит ими,
Что проводит годы под уздцы.

Память с телом старой великанши

И с глазами полными огня,
Расскажи о тех, что жили раньше
В этом теле вечном до меня!

Самый первый... некрасив и тонок,

Полюбивший только сумрак рощ,
Лист опавший, колдовской ребенок,
Словом останавливавший дождь.

На песчаных дальних косогорах,

У лесных бездонных очастей
Вечно норы он копал, и в норах
Поджидал неведомых гостей.

Дерево, да рыжая собака.

Вот кого он взял себе в друзья...
Память, Память ты не сыщешь знака.
Не уверишь мир, что то был я!

А второй... любил он ветер с юга,

В каждом шуме слышал звоны лир,
Говорил, что жизнь — его подруга,
Коврик под его ногами — мир.

Был влюблен, жег руки, чтоб волненье

Укротить, писал стихи тогда,
Ведал солнца ночи вдохновенья.
Дни окостенелого труда.

Он совсем не нравится мне: это

Он хотел стать богом и царем,
Он повесил вывеску поэта
Над дверьми в мой молчаливый дом.

Я люблю избранника свободы

Мореплавателя и стрелка,
Ах, ему так звонко пели воды
И завидовали облака.

Высока была его палатка.

Мулы были резвы и сильны.
Как вино впивал он воздух сладкий
Белому неведомой страны.

А потом у моря величаво

Вел рассказ, разлегшись на софе...
— Упоительно прекрасна слава
В маленьких тропических кафе!

Память, ты слабеешь год от году...

Тот ли это, или кто другой,
Променял веселую свободу
На священный, долгожданный бой?

Где-то там змеиный шелест страха,

Но душа клялась забыть про страх
И была отмечена папаха
Черепом на скрещенных костях.

Что мученья голода и жажды.

Сон тревожный, бесконечный путь,
Раз Святой Георгий тронул дважды
Пулею не тронутую грудь?

Я бессонный и упрямый зодчий

Града восстающего во мгле.
Я возревновал о славе Отчей,
Как на небесах, и на земле.

Каждое мной сказанное слово —

Это молот, бьющий в груди гор,
Злящийся, что время не готово
И пространство медлит до сих пор.

Сердце будет пламенем палимо

Вплоть до дня, когда взойдут, ясны,
Стены Нового Иерусалима
На полях моей родной страны.

И тогда повеет ветер странный

И прольется с неба страшный свет
(Это Млечный Путь расцвел нежданно
Садом ослепительных планет).

Предо мной предстанет, мне неведом,

Путник, скрыв лицо. Но все пойму,
Видя льва стремящегося следом
И орла летящего к нему.

Вскрикну я, но разве кто поможет

Чтоб моя душа не умерла?
Только змеи сбрасывают кожи,
Мы меняем души, не тела.

загл., Вестник литературы, автограф 2

Души

6

Водишь жизнь, как под уздцы коня,

9