Полное собрание сочинений в 10 томах. Том 8. Письма

...мы обрадовались, узнав, что Вам удалось пристроиться в Лондоне... — 8 января 1918 г. Гумилев, узнав о том, что русский военный агент в Англии, генерал Ермолов имеет возможность направить на Персидский фронт 26 русских офицеров, подал рапорт генералу М. А. Занкевичу, командовавшему русскими войсками во Франции, о своем желании отбыть из Парижа в Лондон для последующей отправки в Месопотамию. 14 января 1918 г. он был командирован из Парижа в Лондон, однако по прибытию оказалось, что «неудовлетворение... прапорщика Гумилева проездными и подъемными деньгами» было истолковано английским военным ведомством как «отсутствие рекомендации» со стороны его непосредственного начальства (!), и потому «команд<иров>ание его в Месопотамию... отклонили» (см.: Исследования и материалы. С. 294). «Гумилев все-таки задержался в Лондоне еще на три месяца. С помощью Бориса Анрепа... устроился на работу в шифровальный отдел Русского правительственного комитета. Один из его знакомых написал ему из Парижа: «Мы обрадовались, узнав, что Вам удалось устроиться в Лондоне». Но комитет, как и все представительства добольшевистской России, доживал свои последние дни» (Давидсон А. Б. Николай Гумилев. Поэт, путешественник, воин. Смоленск, 2001. С. 285).

Коллекция направлена в отель Друо; туда же, вероятно, последует и обстановка. — «...Из письма явствует, что в Париже [Льдов] имел обстановку и даже ценные картины, которые собирался продавать с аукциона» (Неизданные материалы для биографии Гумилева... С. 181). Возможно, что именно собирание живописи стало причиной знакомства Гумилева со Льдовым (см. № 169 наст. тома, № 48 раздела «Письма к Н. С. Гумилеву» наст. тома и комментарии к ним).

г. А-в... А. Н. — Сведений об упоминаемых в письме Льдова лицах нет.

Посылаю для самого придирчивого рассмотрения... — «В письме Льдова на том же листке были переписаны <...> четыре его собственных стихотворения. Эти свеженаписанные стихотворения он посылал на суд Гумилеву. Как и вся поэзия Льдова, они большой поэтической ценности не имеют, но любопытны как свидетельство того, что этот совсем не молодой (Льдову тогда было 55 лет) и в сущности далекий от всякого «модернизма» поэт подпал — очевидно, в результате личного общения — под влияние самого Гумилева. Влияние это особо чувствуется в стихотворениях «Кабилы» и «Поэма», отчасти в «Державине». В «Поэме» в типично-банальную «нивскую» поэзию врываются гумилевские нотки. В «Кабилах» чувствуется гумилевская фактура, не говоря уже о самой теме...» (Неизданные материалы для биографии Гумилева... С. 181–182).

50

Печ. по автографу (РГАЛИ. Ф. 1384. Оп. 1. № 3). Публикуется впервые. Бумага заверена: «Верно. В. Трахтенберг».

Слезкин Юрий Львович (1885–1947) — прозаик, дебютировавший как талантливый автор мистико-фантастической прозы, а завершивший свою карьеру историческими романами в традициях «соцреализма». В дореволюционные годы был лишь «шапочно знаком» с Гумилевым по клубу «Медный всадник» (см.: Воспоминания о «серебряном веке». М., 1993. С. 468), зато в 1918–1919 гг., став секретарем петроградского Союза деятелей художественной литературы (СДХЛ, см. комментарий к № 52 раздела «Письма к Н. С. Гумилеву» наст. тома), оказался связан с ним достаточно тесными деловыми отношениями и даже — в качестве счастливого избранника И. Е. Куниной — сумел внести в эти отношения оттенок романтической интриги. «...Ясно вижу... особняк, кажется мне, барона Гинзбурга... Тут находится (находилось в 1918 г.) какое-то профессиональное учреждение литераторов — не помню, клуб ли, союз. Не помню и того, зачем мы сюда пришли — прямо из Ботанического сада, где опьяняюще пахло всеми веснами мира... У Гумилева там какие-то дела <...> Он настаивает, чтобы я вошла, знакомит меня с множеством новых людей... <...> Через вечность, которая на часах, вероятно, не длилась более получаса, я увлекаюсь Слезкиным — кажется, председателем этого клуба или союза. Он в военной форме, без погон, ладный, движения у него молоды, красивы, темные волосы гладко и молодо причесаны — на пробор сбоку и — что самое важное: я чувствую, что и я ему нравлюсь. И вижу, что Гумилев хмурится. Это не ревность, я знаю, я уже массу вещей знаю! — это его сознание своей некрасивости рядом со Слезкиным. Он уводит меня из особняка в сад — быстрее, чем хотелось бы» (Кунина И. Е. Моя гумилевская весна // Литературное обозрение. 1991. № 9).

Данное письмо рисует Ю. Л. Слезкина только с «деловой» стороны. Упоминаемый в письме адрес — Васильевский остров, 11 линия, д. 18 — адрес описанного Куниной (правда в весеннее время) особняка барона Гинзбурга, где и помещался СДХЛ (см.: Соч III. С. 409).

51

Печ. по автографу (РГАЛИ. Ф. 147. 1. 46). Публикуется впервые.