Полное собрание сочинений в десяти томах. Том 7. Статьи о литературе и искусстве. Обзоры. Рецензии

Стр. 56. — Кондратьев Александр Александрович (1876–1967) — поэт, прозаик, переводчик, критик, мемуарист. Печатался в «Новом пути», «Весах», «Золотом руне», «Перевале», «Аполлоне». Был секретарем литературного «Кружка Случевского», который посещал Гумилев, оставил воспоминания о нем (Кондратьев А. А. Из литературных воспоминаний. Н. Гумилев // Последние известия (Таллинн). 20 февраля 1928). Отношение А. А. Кондратьева к молодому Гумилеву точно сформулировано в письме к И. Ф. Анненскому от 16 июня 1908 г.: «Гумилев подает большие надежды и, когда, по примеру Брюсова, перестанет ломаться, безусловно даст несколько хороших вещей» (РГАЛИ. Ф. 6. Оп. 1. Ед. хр. 334. Л. 4; цит. по: Русская литература. 1988. № 2. С. 174). В цитате из предисловия Кондратьева (стр. 56–62) Гумилевым выпущены фрагменты, очевидно намекающие на критическую позицию Кондратьева по отношению к рецензенту и прочим литераторам-модернистам: «Музы любят молодых поэтов, ибо знают они, что не будут их мучить эти избранники, не станут требовать от них verilay, или какой-либо особенно трудной и утомительной пляски, дабы передать потом на суд знатоков ритмические движения бедер и чресел; не станут, подобно пресыщенным мастерам стиха мучить их, требуя гиератических поз и священных фигур. <...> Читатель сам увидит, какие стихотворения стоят выше, как в отношении яркости красок, так и в области техники, какие отличаются музыкальной певучестью, в каких заманчивы образы и какие заставляют желать лучшего. Эти наблюдения облегчат ему рецензенты и критики, которые не преминут сообщить, на кого из обоих стихотворцев имел большее влияние тот или иной из уже пользующихся славой собратьев, и на какие лавры и тернии может каждый из них рассчитывать в будущем». Стр. 63–69 являют собой «ответ» Гумилева по набросанному Кондратьевым «плану».

Стр. 64–65. — Названия ст-ний Конге и Долинова, действительно, повторяются, равно как их общий «тон»:

Лотос, азалия, бледности лилий

Дышат во сне аромата,
Словно убитые чайки без крылий,
Парившие где-то, когда-то...

Тихий голос (о любви ли?)

Скажет слово, запоет.
Тени плыли, даль обвили
Расплескались в хоровод.

Вновь о давнем, вновь о давнем

Я поведаю мечтам. —
Терем ночи стукнет ставнем,
Сон прильнет к моим устам.

Стр. 66–67. — К разделу стихов М. А. Долинова предпослан эпиграф из Брюсова; ст-ние «Отрава» М. А. Долинова, как явствует из авторского примечания, написано «строфой, впервые использованной В. Брюсовым («Близ медлительного Нила...»)»:

Там, где свет над полутенью, где сверкали нам мимозы, там, где море, там, где ты —
В тихой грусти предосенья, встретив ранние морозы, я склонил свои мечты,
И в осеннем песнопенье блекнут алые цветы.

К разделу стихов А. А. Конге предпослан эпиграф из А. А. Блока; как иллюстрацию «блоковского» начала в его стихах можно привести ст-ние «Лесные розы»:

Лесные розы у королевны,
Облокотившейся о гранит.
Всегда желанны, всегда напевны
Слова, что вечер говорит.