Полное собрание сочинений в десяти томах. Том 8. Письма

Тревожный обломок старинных потемок,
Дитя позабытых народом царей,
С мерцанием взора на зыби Босфора
Следит беззаботный полет кораблей.

Прекрасны и грубы влекущие губы

И странно-красивый изогнутый нос,
Но взоры унылы, как холод могилы,
И страшен разбросанный сумрак волос.

У ног ее рыцарь, надменный, как птица,

Как серый орел пиренейских снегов,
Он отдал сраженья за стон наслажденья,
За женский, доступный для многих альков.

Напрасно гремели о нем менестрели,

Его отличали в боях короли,
Он смотрит, безмолвный, как знойные волны
Дрожа увлекают его корабли.

И долго он будет ласкать эти груди

И взором ловить ускользающий взгляд,
А утром спокойный, красивый и стройный,
Он выпьет коварно предложенный яд.

И снова в апреле заплачут свирели,

Среди облаков закричат журавли,
И в сад кипарисов от западных мысов
За сладким позором придут корабли.

И снова царица замрет, как блудница,

Дразнящее тело свое обнажив,
Лишь будет печальной, дрожа в своей спальне,
В душе ее мертвый останется жив.

Так сердце Комнены не знает измены,

Но знает безумную жажду игры
И темные муки томительной скуки,
Сковавшей забытые смертью миры.

39. В. Я. Брюсову

<Париж. 9/>22 апреля <19>08<г.>

Дорогой Валерий Яковлевич,

сейчас я получил Ваше письмо, и мне очень стыдно, что я отрываю Вас от Ваших работ. Но, сказать по правде, статья А. Белого о вольноотпущенниках и их закулисной жизни меня затронула, я принял ее также и на свой счет и захотел еще раз убедиться в неизменности Вашего расположенья ко мне. Уверяю, это было совершенно бессознательно. Очень благодарю Вас за рецензию и совет. В рецензии Вы отнеслись ко мне снисходительнее, чем я думал, и в ней Вы сделали все, чтобы вывести меня на путь известности. Особенно же мне понравилось бесконечно верное (я надеюсь) замечанье, что «Романтические цветы» только ученическая книга. Я уже теперь считаю ее за пройденный этап творчества. Что касается совета, я вполне понимаю его справедливость, и меня утешает только то, что если я перееду в Россию, я буду жить не в Петербурге, а в Царском селе, которое очень тихо и спокойно. Но этот вопрос, может быть, нам удастся выяснить при встрече, потому что я в первой половине мая буду в Москве и постараюсь увидаться с Вами. Я работаю много, написал два рассказа и много стихов, из которых кое-что мне кажется удачным. Я посылаю стихи Вам, и, может быть, Вы выберете третье для «Весов». «Рыцарь с цепью» мне нравится мало: он какой-то легкомысленный. Но я в восторге, что Вы одобрили «Одержимого».

Завтра я пойду в «Весенний салон» и посмотрю, не смогу ли написать о нем; заодно упомяну и о «Независимых».

А через неделю, наверно, выеду из Парижа.

Искренне преданный Вам Н. Гумилев.

Выбор

Созидающий башню сорвется,
Будет страшен стремительный лет,
И на дне мирового колодца
Он безумье свое проклянет.

Разрушающий будет раздавлен,

Опрокинут обломками плит,
И Всевидящим Богом оставлен,
Он о муке своей возопит.

А ушедший в глухие пещеры

Иль к безлюдью пустынной реки
Повстречает свирепой пантеры
Наводящие ужас зрачки.

Не избегнешь ты доли кровавой,

Насмеется беззвучная твердь,
Но молчи: несравненное право
Самому выбирать свою смерть.

Колокол