Полное собраніе сочиненій въ двухъ томахъ

Баронъ Черкасовъ здѣсь, а братъ его, не баронъ, въ деревнѣ подлѣ насъ. Мы видались довольно часто. Онъ человѣкъ очень замѣчательный, чисто-нравственный, не шутя вѣрующій, и живущій по убѣжденію. Мачиха отдала ему свое имѣніе. А онъ изъ благодарности посвящаетъ ей и ея дѣтямъ свою жизнь, занимается ея хозяйствомъ, снимаетъ планы съ ея земель и работаетъ съ утра до вечера, какъ только позволяетъ ему его разстроенное здоровье.

Москву теперь занимаютъ больше всего балы, безпрестанные, очень, какъ говорять, приличные, т. е. дорогіе, и довольно неприличные, и, тоже какъ говорятъ, не очень веселые. Теперь прекратились по причинѣ траура. О лекціяхъ Шевырева Вы прочтете въ Москвитянинѣ. Новое филантропическое общество дамъ, результатъ Mystères de Paris, занимаетъ почти всѣхъ. Отыскиваютъ des pauvres honteux, и никакъ не могутъ найти. А между тѣмъ прежняя милостыня Русская исчезаетъ. Даже на Церковь перестаютъ подавать. Здоровье Яке-пузана[45] кажется поправляется, но все еще плохо. Онъ пишетъ много, и стихъ его кажется сталъ еще блестящѣе и крѣпче. Хомяковъ пишетъ больше прозою (больше сказано въ противуположность къ очень мало въ бильярдномъ смыслѣ). Во второмъ № Москв. Вы увидите его статью. Чертковъ издалъ второе Прибавленіе къ своему каталогу, — вещь великолѣпная. Жена моя готовится издать дополненіе къ семейству господъ Кирѣевскихъ. Она кланяется Вамъ и Вашей женѣ и поздравляетъ.

Вашъ И. Кирѣевскій.

16.

М. П. ПОГОДИНУ[46].

(Начало 1846 г.).

Любезный Погодинъ! Честь тебѣ и слава, и благодарность ото всѣхъ, кто дорожитъ памятью Карамзина и славою Россіи. Я прочелъ твоеСлово[47] съ истиннымъ наслажденіемъ. Давно ничто литературное не производило на меня такого впечатлѣнія: Карамзинъ явился у тебя въ своемъ истинномъ видѣ, и такимъ образомъ рѣчь твоя воздвигаетъ ему въ сердцѣ читателя великій памятникъ, лучше Симбирской бронзы. Замѣчаній, которыхъ ты отъ меня требуешь, я сдѣлалъ не много. Оттого ли, что большія красоты заслонили отъ меня мелкіе недостатки, или оттого, что ихъ нѣтъ, только вотъ все, что я замѣтилъ:

№ 1. Согражданина вашего. Онъ не Симбирскій, а Русскій гражданинъ, и слѣдовательно — согражданинъ всѣхъ насъ. Эту честь намъ уступать нельзя. Не лучше ли сказать: согорожанина вашего, нашего общаго согражданина...

№ 2. Не одинъ Симбирскъ ставилъ памятникъ Карамзину; потому выражавшій свои чувства при этомъ случаѣ не могъ быть органомъ однихъ Симбиряковъ. Нельзя ли сказать органомъ общаго чувства...

№ 3. О книжной лавкѣ Карамзинъ не заботился. Сочиненія его продавались безъ его хлопотъ. Не вѣрнѣе ли будетъ: между типографіей и письменнымъ столомъ.

№ 4. Въ прежніе вѣка не было безусловныхъ вѣрноподданныхъ. Сколько князей изгонялось за нарушенія условій! Одно подозрѣніе въ злодѣяніи Бориса возстановило противъ него всю Россію. Одно неуваженіе къ обрядамъ и обычаямъ Русскимъ уничтожило Самозванца. А тѣ грамоты, на которыхъ цѣловали крестъ наши властители при восшествіи на престолъ отъ Шуйскаго до Анны? — Нѣтъ, то-то и особенность нашего прежняго вѣрноподданства, что оно было не безусловное, но напротивъ условленное законностью. Самое слово вѣрноподданный какъ-то нейдетъ къ характеру прежнихъ вѣковъ. Въ немъ закалъ новаго времени. Оно изъ лексикона Ѳеофана и Яворскаго. Къ тому же весь конецъ этого періода слишкомъ пахнетъ риторикой, хотя начало его прекрасное.

№ 5. Нельзя ли сказать: который по примѣру древнихъ, забытыхъ вѣковъ...

№ 6. Можно ли сказать: честь и слава вѣку и государству, гдѣ крѣпостный крестьянинъ и пр.?..

№ 7. Не правильнѣе ли: забытый въ прошедшемъ вѣкѣ? Потому что въ прежніе вѣка мы безъ сравненія больше цѣнили доблести нравственныя и внутреннія, религіозныя, чѣмъ внѣшнія, видимыя.

№ 8. Что за правила твоею искусства? и зачѣмъ объ нихъ думать? — Все, что наводитъ на риторику, наводить и на зѣвоту.

№ 9. Что такое — Русскій Богъ? — Вообще эта манера говорить о Ломоносовѣ уже очень опошлилась. Тамъ, на берегу Бѣлаго моря и проч. Не лучше ли такъ: Богу угодно было, чтобы еще при жизни Самодержца, преобразователя Государства, родился тотъ крестьянинъ, которому предназначено было преобразовать наше слово. Черезъ пятнадцать лѣтъ и пр.

№ 10. Вѣдь что-то не въ тонѣ. Не лучше ли и моменты замѣнить ступенями, или по крайней мѣрѣ періодами.