Полное собрание сочинений в трех томах. Том 3

Аристиона(Ификрату). Принц! Я не нахожу слов, чтобы выразить вам, как я восхищена всем виденным и слышанным. Нет на свете такого зрелища, которое могло бы поспорить своим великолепием с тем, что нам сейчас показали. Живые картины — это нечто из ряду вон выходящее. Кажется, само небо не могло бы явить нашему взору ничего более высокого и величественного. Я убеждена, что с этим ничто не может сравниться.

Тимокл.Подобные картины нельзя показать на всех празднествах. Я трепещу, принцесса, за судьбу того небольшого и незамысловатого развлечения, которое я намерен предложить вашему вниманию в роще Дианы.

Аристиона.Я уверена, что это будет что-нибудь необыкновенно приятное. Признаюсь, эта местность мне очень нравится, у нас нет времени скучать в этом прелестном уголке, прославленном под именем Темпеи всеми поэтами. [38]Не говоря уже об удовольствиях, доставляемых нам охотой, и о торжественности готовящихся пифийских игр, [39]вы оба берете на себя труд беспрерывно услаждать нас всевозможными развлечениями, способными рассеять самую глубокую грусть… Сострат! Почему вы не пошли с нами на прогулку?

Сострат.Легкое нездоровье, принцесса, помешало мне принять в ней участие.

Ификрат.Сострат полагает, принцесса, что не следует быть любопытным. И в самом деле: приятно делать вид, что ты не бежишь туда, куда бегут все.

Сострат.Принц! Я никогда не притворяюсь. Не желая делать вам комплиментов, должен, однако, заметить, что на этом празднестве много для меня привлекательного, но одно обстоятельство меня удержало.

Аристиона.А Клитид все видел?

Клитид.Да, принцесса, но только с берега.

Аристиона.Почему же с берега?

Клитид.Признаюсь, принцесса, я опасался несчастного случая, какие обыкновенно бывают в такой сумятице. Ночью мне снились дохлая рыба и разбитые яйца, а господин Анаксарх мне сказал, что разбитые яйца и дохлая рыба — это к несчастью.

Анаксарх.Я замечаю, что Клитиду не о чем было бы говорить, если бы он не говорил обо мне.

Клитид.Это потому, что о вас можно сказать так много! Сколько ни говори — никогда не кончишь.

Анаксарх.Вы могли бы найти другую тему — я же вас просил.

Клитид.Каким образом? Не вы ли утверждаете, что предрасположение сильнее всего? И если начертано в светилах, что я предрасположен говорить о вас, то разве я в силах изменить мою судьбу?

Анаксарх.При всем моем уважении к вам, принцесса, я должен признаться, что при вашем дворе есть один пренеприятный обычай: здесь всякий волен говорить, наичестнейший человек не защищен от насмешек первого попавшегося злого шутника.

Клитид.Благодарю за лестное мнение обо мне.

Аристиона(Анаксарху).Стоит ли на него обижаться!

Клитид.При всем уважении, которое я питаю к принцессе, я должен признаться, что есть одна вещь, удивляющая меня в астрологии: неужели те, что постигли все тайны богов и обладают познаниями, благодаря которым они далеко превосходят всех прочих людей, — неужели они должны угождать кому-либо и о чем-либо просить?

Анаксарх.Вам бы следовало развлекать принцессу более удачными остротами, а то вы только зря получаете деньги.

Клитид.Я шучу как умею. Вы вот говорите что придется, а ремесло шутника — это не ремесло астролога. Уметь хорошо лгать и уметь хорошо шутить — две вещи разные: гораздо легче обманывать людей, чем их смешить.

Аристиона.Что ты хочешь этим сказать?

Клитид(про себя). Молчать! Экий ты дерзкий! Разве ты не знаешь, что астрология — государственное дело и что на этой струнке играть нельзя? Тебе сколько раз было говорено, а ты забываешься, ты разрешаешь себе такие вольности, которые, вот увидишь, окажут тебе плохую услугу. Не сегодня-завтра тебе дадут пинок в зад и прогонят за глупость. Если ты умен, так молчи.

Аристиона.А где моя дочь?

Тимокл.Она покинула нас. Я предлагал проводить ее, но она отказалась.

Аристиона.Принцы! Вы согласились подчинить ваше чувство к Эрифиле моим требованиям, мне удалось добиться от вас, чтобы вы оставались соперниками, не становясь врагами, вы вполне подчиняетесь воле моей дочери и ждете ее выбора, в котором я ей предоставила полную свободу, — откройте же мне свою душу и скажите мне чистосердечно, насколько каждый из вас, как ему кажется, завладел ее сердцем.