Полное собрание стихотворений

Пропавшего… Бог! Благой!

Бог! И в дымовую опушь —

Как об стену… (Под ногой

Подножка — или ни ног уж,

Ни рук?) Верстовая снасть

Столба… Фонари из бреда…

О нет, не любовь, не страсть,

Ты поезд, которым еду

В Бессмертье…

14 октября 1923

«Брожу — не дом же плотничать…»

Брожу — не дом же плотничать,

Расположась на росстани!

Так, вопреки полотнищам

Пространств, треклятым простыням

Разлук, с минутным баловнем

Крадясь ночными тайнами,

Тебя под всеми ржавыми

Фонарными кронштейнами —

Краем плаща… За стойками —

Краем стекла… (Хоть краешком

Стекла!) Мертвец настойчивый,

В очах — зачем качаешься?

По набережным — клятв озноб,

По загородам — рифм обвал.

Сжимают ли — «я б жарче сгреб»,

Внимают ли — «я б чище внял».

Все ты один, во всех местах,

Во всех мастях, на всех мостах.

Моими вздохами — снастят!

Моими клятвами — мостят!

Такая власть над сбивчивым

Числом у лиры любящей,

Что на тебя, небывший мой,

Оглядываюсь — в будущее!

16 октября 1923

Око

Фонари, горящие газом,

Леденеющим день от дня.

Фонари, глядящие глазом,

Не пойму еще — в чем? — виня,

Фонари, глядящие наземь:

На младенцев и на меня.

23 октября 1923

«Люблю — но мука еще жива…»

Люблю — но мука еще жива.

Найди баюкающие слова:

Дождливые, — расточившие все

Сам выдумай, чтобы в их листве

Дождь слышался: то не цеп о сноп:

Дождь в крышу бьет: чтобы мне на лоб,

На гроб стекал, чтобы лоб — светал,

Озноб — стихал, чтобы кто-то спал

И спал…

Сквозь скважины, говорят,

Вода просачивается. В ряд

Лежат, не жалуются, а ждут

Незнаемого. (Меня — сожгут).

Баюкай же — но прошу, будь друг:

Не буквами, а каютой рук:

Уютами…

24 октября 1923

«Ты, меня любивший фальшью…»

Ты, меня любивший фальшью

Истины — и правдой лжи,

Ты, меня любивший — дальше

Некуда! — За рубежи!

Ты, меня любивший дольше

Времени. — Десницы взмах!

Ты меня не любишь больше:

Истина в пяти словах.

12 декабря 1923

«Оставленного зала тронного…»

Оставленного зала тронного

Столбы. (Оставленного — в срок!)

Крутые улицы наклонные

Стремительные как поток.

Чувств обезумевшая жимолость,

Уст обеспамятевший зов.

— Так я с груди твоей низринулась

В бушующее море строф.

Декабрь 1923

Двое

1. «Есть рифмы в мире сём…»

Есть рифмы в мире сём:

Разъединишь — и дрогнет.

Гомер, ты был слепцом.

Ночь — на буграх надбровных.

Ночь — твой рапсодов плащ,

Ночь — на очах — завесой.

Разъединил ли б зрящ

Елену с Ахиллесом?

Елена. Ахиллес.

Звук назови созвучней.

Да, хаосу вразрез

Построен на созвучьях

Мир, и, разъединен,

Мстит (на согласьях строен!)

Неверностями жен

Мстит — и горящей Троей!

Рапсод, ты был слепцом:

Клад рассорил, как рухлядь.

Есть рифмы — в мире том

Подобранные. Рухнет

Сей — разведешь. Что нужд

В рифме? Елена, старься!

…Ахеи лучший муж!

Сладостнейшая Спарты!

Лишь шорохом древес

Миртовых, сном кифары:

«Елена: Ахиллес:

Разрозненная пара».

30 июня 1924

2. «Не суждено, чтобы сильный с сильным…»

Не суждено, чтобы сильный с сильным

Соединились бы в мире сем.

Так разминулись Зигфрид с Брунгильдой,

Брачное дело решив мечом.

В братственной ненависти союзной

— Буйволами! — на скалу — скала.

С брачного ложа ушел, неузнан,

И неопознанною — спала.

Порознь! — даже на ложе брачном —

Порознь! — даже сцепясь в кулак —

Порознь! — на языке двузначном —

Поздно и порознь — вот наш брак!

Но и постарше еще обида

Есть: амазонку подмяв как лев —

Так разминулися: сын Фетиды

С дщерью Аресовой: Ахиллес

С Пенфезилеей.

О вспомни — снизу

Взгляд ее! сбитого седока

Взгляд! не с Олимпа уже, — из жижи

Взгляд ее — все ж еще свысока!

Что ж из того, что отсель одна в нем

Ревность: женою урвать у тьмы.

Не суждено, чтобы равный — с равным…

……………………………..…………………

Так разминовываемся — мы.

3 июля 1924

3. «В мире, где всяк…»

В мире, где всяк

Сгорблен и взмылен,

Знаю — один

Мне равносилен.

В мире, где столь

Многого хощем,

Знаю — один

Мне равномощен.

В мире, где всё —

Плесень и плющ,

Знаю: один

Ты — равносущ

Мне.

3 июля 1924

Octpob

Остров есть. Толчком подземным

Выхвачен у Нереид.

Девственник. Еще никем не

Выслежен и не открыт.

Папоротником бьет и в пене

Прячется. — Маршрут? Тариф?

Знаю лишь: еще нигде не

Числится, кроме твоих

Глаз Колумбовых. Две пальмы:

Явственно! — Пропали. — Взмах

Кондора…

(В вагоне спальном

— Полноте! — об островах!)

Час, а может быть — неделя

Плаванья (упрусь — так год!)

Знаю лишь: еще нигде не

Числится, кроме широт

Будущего…

5 июля 1924

Под шалью

1. «Над колыбелью твоею — где ты…»

Над колыбелью твоею — где ты? —

Много, ох много же, будет пето.

Где за работой швея и мать —

Басен и песен не занимать!

Над колыбелью твоею нищей

Многое, многое с Бога взыщем:

Сроков и соков и лет и зим —

Много! а больше еще — простим.

Над колыбелью твоей бесправной

Многое, многое станет явным,

Гласным: прошедшая сквозь тела

….…. — чем стала и чем была!

Над колыбелью твоею скромной

Многое, многое Богу вспомним!

— Повести, спящие под замком, —

Много! а больше еще — сглотнем.