Тогда еще не было таких благоприятных случаев к соревнованию, какими пользуются нынешние поэты и прозаисты: сочинений наших не читывали в собраниях ученых Обществ, в присутствии вельмож, ученых, многочисленных слушателей обоего пола. Я несколько лет писал стихи, печатал их в журналах и не знал, как об них судят, и не был знаком ни с одним поэтом, пока не приобрел, уже в зрелой молодости, приязни незабвенного Державина и не утвердил дружбы с Карамзиным. С того только времени я почувствовал, что такое талант и авторское искусство.
Приступая в старости лет к новому изданию стихов моих, я мог думать, что оно будет последним при моей жизни. Эта мысль решила меня перечитать все, мною изданное, с возможным хладнокровием, потом многое исключить из нового издания, в том числе и девятнадцать басен. Из прочих же стихов старался некоторые, сколько умел, исправить, и таким образом прежние три тома приведены в два томика.
Знаю, что в стихотворениях моих найдутся и теперь многие недостатки. По крайней мере читатели не похулят меня за то, что я избавил их от лишнего убытка и лишней скуки». Первой части был предпослан эпиграф: «Il veut le souvenir de ceux qu’il a cheris» («Он хочет сохранить память о тех, кого он любил». —
1.
Отд. изд., 1794, под загл. «На разбитие Костюшки. Глас патриота», без подписи; ПиП, 1794, ч. 4, под загл. «Глас патриота», подпись — ъ; изд. 1, под загл. «Глас патриота на покорение Варшавы»; изд. 2. В ПиП, с примеч.: «„Я слышал в уединении моем, — пишет любезный автор, — о взятии Варшавы. Если сие справедливо, то прошу вас поместить в издаваемый вами журнал прилагаемую при сем пиесу, произведение первых восторгов сына отечества”. Она и помещается с искреннею к сыну отечества благодарностью» (с. 279). Поднятое в марте 1794 г. национально-освободительное восстание под руководством польского патриота и республиканца Костюшко Тадеуша (1746—1817) было подавлено 10 октября русскими царскими генералами, а Костюшко взят в плен. Слух о занятии Варшавы русскими войсками дошел до Симбирска, где жил тогда Дмитриев. Написав оду, он послал ее Державину, который получил ее одновременно с точным известием о поражении Костюшко. Дав свое заглавие оды — «На разбитие Костюшки» и сделав некоторые другие поправки, Державин через Зубова представил ее Екатерине II, по чьему повелению она была напечатана отдельным изданием. Дмитриев в журнальной редакции снял поправки Державина.2.
«Аониды», 1798—1799, кн. 3, с. 38, под загл. «Стихи на случай оказанной его императорским величеством высочайшей милости родственникам стихотворца Ломоносова исключением их из подушного оклада», подпись: Д — въ; изд. 3. В изд. 2 не вошло. В «Вестнике Европы» за 1804 г. (апрель, № 8) было рассказано о тех обстоятельствах, которые привели к изданию Павлом указа о потомстве Ломоносова, воспетого Дмитриевым: архангельский губернатор генерал-майор Н. И. Ахвердов, объезжая в марте 1798 г. Архангельский уезд, узнал, что у проживающей там «в крестьянском быту» сестры Ломоносова Марии Васильевны Головиной взяли по рекрутскому набору в солдаты ее сына. Н. И. Ахвердов написал об этом генерал-прокурору князю А. Б. Куракину и просил «ради брата ее Ломоносова, освободить от рекрутства сына его сестры». Куракин доложил Павлу I, и тот немедленно издал указ: «В уважение памяти и полезных познаний знаменитого Санкт-Петербургской академии наук профессора, статского советника Ломоносова, всемилостивейше повелеваем рожденного от сестры его, Головиной, сына, Архангельской губернии, Холмогорского уезда, Машигорской волости крестьянина Петра с детьми и с потомством их, исключа из подушного оклада, освободить от рекрутского набора».* 3.
Отд. изд., М., 1801, под загл. «Стихи на случай священного коронования его императорского величества императора Александра Первого», без строфы 2 и примечания, без деления стихотворения на голос хора и поэта; изд. 2.