Полное собрание стихотворений

Нет, то-то жизнь-та как у нас!
Ешь не хочу всего, чего душа желает:
После гостей
Костей, костей,
Остатков от стола, так столько их бывает,
Что некуды девать!
А ласки от господ — уж подлинно сказать!

Для того чтобы показать, насколько далеко ушел Хемницер от таких своих предшественников, как Сумароков или Майков, остановимся на его басне «Друзья», во многом предварившей и по теме и по исполнению крыловскую басню «Крестьянин в беде». Уже одно то, что Хемницер обратился здесь к русской жизни, к бытовому случаю, а не к традиционным сюжетным мотивам свидетельствует о большом шаге вперед, о попытке сближения литературы с жизнью. Обыденный случай, положенный в основу сюжета, удачно найден в самой действительности, передавая в то же время типическое, широко распространенное явление. Естественность рассказа противостоит гротескности и низкому, нарочито огрубленному «просторечию» басен Сумарокова и его последователей. Рассказ ведется от лица очевидца. Дидактическая тенденция басни выражена в иносказательно-аллегорической форме, «мораль» приоткрывается в эпиграмматическом зачине;

Давно я знал, и вновь опять я научился,
Чтоб другом никого, не испытав, не звать.

Далее следует самый рассказ, свободный от тяжеловесного сумароковского юмора и гротеска. Хемницер включает в этот рассказ диалог, народную речь:

Случилось мужику чрез лед переезжать,
И воз его сквозь лед, к несчастью, провалился.
Мужик метаться и кричать:
«Ой! батюшки, тону! тону! ой! помогите!»
«Робята, что же вы стоите?
Поможемте», — один другому говорил,
Кто вместе с мужиком в одном обозе был.

В своих лучших баснях Хемницер преодолевает недостатки, нередко свойственные ему как баснописцу: многословность, вялость стиха, словесную невыразительность, добиваясь сжатости рассказа и изобразительной силы образов.

Он умеет быть и кратким, не обременяя моралью, найти наглядный пример, нарисовать зримую конкретную картину, которая сама собой уже выражает басенную «мораль». Такова, например, его басня «Обоз», при всей своей краткости передающая глубокий смысл, высмеивающая надутое чванство, важничание, хвастовство, стремление первенствовать при отсутствии права на это.

Шел некогда обоз;
А в том обозе был такой престрашный воз,
Что перед прочими казался он возами,
Какими кажутся слоны пред комарами.
Не возик и не воз, возище то валит.
Но чем сей барин-воз набит?
Пузырями.

Как находчиво и по-разговорному метко сказано — «барин-воз»! Легкость, ясность самого строения басни и ее аллегорического смысла говорят сами за себя и свидетельствуют о высокой талантливости баснописца.

Самый стих многих басен Хемницера, их разговорная интонация часто преодолевают книжную скованность и приобретают выразительность и разнообразие.

В лучших баснях Хемницер освобождается от своей несколько тяжеловатой рассудочности и дидактики, создавая живые, запоминающиеся картины, проникнутые едким юмором и иронией. Такова одна из его наиболее известных басен «Зеленый осел», восходящая по своему сюжету к басне Геллерта «Der grune Esel». Однако Хемницер не только по-своему пересказал этот традиционный басенный мотив (ведущий свое происхождение от итальянского баснописца XV века Абстемия), но и придал ему неизмеримо большую живость, чем Геллерт. Эта живость достигается как большей конкретностью бытовых деталей, так и самой манерой повествования. Хемницер передает рассказ о «дураке», который выкрасил осла в зеленый цвет и в таком виде повел его по улицам городка на показ любопытным. Рассказывая о сенсации, произведенной этим «чудом», Хемницер рисует живописную картину всеобщего любопытства:

По улицам смотреть зеленого осла
Кипит народу без числа;
А по домам окошки откупают,
На кровли вылезают,
Леса, подмостки подставляют:
Всем видеть хочется осла, когда пойдет,
А всем идти с ослом дороги столько нет;
И давка круг осла сказать нельзя какая:
Друг друга всяк толкает, жмет,
С боков, и спереди, и сзади забегая.