Полное собрание стихотворений

Что делаешь, мой друг, в полтавских ты степях
    И что в стихах
Украдкой от друзей на лире воспеваешь?
  С Фингаловым певцом мечтаешь
    Иль резвою рукой
  Венок красавице сплетаешь?
  Поешь мечты, любовь, покой,
  Улыбку томныя Корины
Иль страстный поцелуй шалуньи Зефирины?
  Все, словом, прелести Цитерских уз —
Они так дороги воспитаннику муз —
Поешь теперь, а твой на Севере приятель,
Веселий и любви своей летописатель,
Беспечность полюбя, забыл и Геликон.
Терпенье и труды ведь любит Аполлон —
  А друг твой славой не прельщался,
  За бабочкой, смеясь, гонялся,
Красавицам стихи любовные шептал
И, глядя на людей — на пестрых кукл — мечтал:
«Без скуки, без забот не лучше ль жить с друзьями,
  Смеяться с ними и шутить,
  Чем исполинскими шагами
За славой побежать и в яму поскользить?»
  Охоты, право, не имею
  Чрез то я сделаться смешным
  И умным, и глупцам, и злым,
Иль, громку лиру взяв, пойти вослед Алкею,
Надувшись пузырем, родить один лишь дым,
Как Рифмин, закричать: «Ликуй, земля, со мною!
Воспряньте, камни, лес! Зрю муз перед собою!
Восторг! Лечу на Пинд!.. Простите, что упал:
  Ведь я Пиндару подражал!»
Что в громких песнях мне? Доволен я мечтами,
В покойном уголке тихонько притаясь,
  Но с светом вовсе не простясь:
Играя мыслями, я властвую духами.

    Мы, право, не живем
    На месте всё одном,
    Но мыслями летаем;
    То в Африку плывем,
То на развалинах Пальмиры побываем,
То трубку выкурим с султаном иль пашой,
Или, пленяся вдруг султановой женой,
  Фатимой томной, молодой,
  Тотчас дарим его рогами;
Смеемся муфтию, деремся с визирями,
И после, убежав (кто в мыслях не колдун?),
Увидим стройных нимф, услышим звуки струн,
И где ж очутимся? На бале и в Париже!
И так мечтанием бываем к счастью ближе,
  А счастие лишь там живет,
    Где нас, безумных, нет.
Мы сказки любим все, мы — дети, но большие.
Что в истине пустой? Она лишь ум сушит,
  Мечта всё в мире золотит,
    И от печали злыя
      Мечта нам щит.
Ах, должно ль запретить и сердцу забываться,
Поэтов променя на скучных мудрецов!
Поэты не дают с фантазией расстаться,
Мы с ними посреди Армидиных садов,
    В прохладе рощ тенистых,
Внимаем пению Орфеев голосистых.
При шуме ветерков на розах нежных спим
    И возле нимф вздыхаем,
  С богами даже говорим,
  А с мудрецами лишь болтаем,
Браним несчастный мир да, рассердясь… зеваем.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Так, сердце может лишь мечтою услаждаться!
  Оно всё хочет оживить:
В лесу на утлом пне друидов находить,
Укрывшихся под ель, рукой времян согбенну;
  Услышать барда песнь священну,
С Мальвиною вздохнуть на берегу морском
    О ратнике младом.
  Всё сердцу в мире сем вещает.
  И гроб безмолвен не бывает,
И камень иногда пустынный говорит:
    «Герой здесь спит!»

Так, сердцем рождена, поэзия любезна,
Как нектар сладостный, приятна и полезна.
  Язык ее — язык богов;
Им дивный говорил Омир, отец стихов.
Язык сей у творца берет Протея виды.
Иной поет любовь: любимец Афродиты,
С свирелью тихою, с увенчанной главой,
    Вкушает лишь покой,
  Лишь радости одни встречает
И розами стезю сей жизни устилает.
        Другой,
  Как славный Тасс, волшебною рукой
    Являет дивный храм природы
И всех чудес ее тьмочисленные роды:
    Я зрю то мрачный ад,
То счастия чертог, Армидин дивный сад;
Когда же он дела героев прославляет
    И битвы воспевает,
Я слышу треск и гром, я слышу стон и крик…
    Таков поэзии язык!

Не много ли с тобой уж я заговорился?
Я чересчур болтлив: я с Фебом подружился,
А с ним ли бедному поэту сдобровать?
Но, чтоб к концу привесть начатое маранье,
    Хочу тебе сказать,
Что пременить себя твой друг имел старанье,
Увы, и не успел! Прими мое признанье!
Никак я не могу одним доволен быть,
И лучше розы мне на терны пременить,
Чем розами всегда одними восхищаться.
  Итак, не должно удивляться,
    Что ветреный твой друг —
    Поэт, любовник вдруг
И через день потом философ с грозным тоном,
  А больше дружен с Аполлоном,
  Хоть и нейдет за славы громом,
    Но пишет всё стихи,
    Которы за грехи,
Краснеяся, друзьям вполголоса читает
  И первый сам от них зевает.