Воздух вздохнешь упояющий,-
разве ж где-то есть зима?
То, что зовется здесь воздухом -
радость яркая сама!
Море и небо столь синие,
розы алые в саду.
Через прозрачные пинии
Бога, кажется, найду,
Господи! Голубоватые
вижу брызги на весле.
Это же просто немыслимо:
неземное на Земле!
РОЖДЕСТВО НА ЯДРАНЕ
Всего три слова: ночь под Рождество.
Казалось бы, вмещается в них много ль?
Но в них и Римский-Корсаков, и Гоголь,
И на земле небожной божество.
В них – снег хрустящий и голубоватый,
И безалаберных веселых ног
На нем следы у занесенной хаты,
И святочный девичий хохолок.
Но в них же и сиянье Вифлеема,
И перья пальм, и духота песка.
О сказка из трех слов! Ты всем близка.
И в этих трех словах твоих – поэма.
Мне выпало большое торжество:
Душой взлетя за все земные грани,
На далматинском радостном Ядране
Встречать святую ночь под Рождество.
ПОЛДЕНЬ ПЕРВОГО ДНЯ
Море оперного цвета
Шелковело вдалеке.
Роза жаждала расцвета,
Чтоб увясть в твоей руке.
Море было так небесно,
Небо – морево. Суда
В отдаленьи неизвестно
Шли откуда и куда.
И в глаза взглянула зорко
Встреченная на молу
Ласковая черногорка,
Проносившая смолу.
Было солнечно слепяще.
Вновь поэтом стал я весь.
Было так ненастояще,
Как бывает только здесь!
ПРОГУЛКА ПО ДУБРОВНИКУ
Шевролэ нас доставил в Дубравку на Пиле,
Где за столиком нас поджидал адмирал.
Мы у юной хорватки фиалок купили,
И у женского сердца букет отмирал…
Санто-Мариа влево, направо Лаврентий…
А Ядранского моря зеленая синь!
О каком еще можно мечтать монументе
В окружении тысячелетних святынь?
Мы бродили над морем в нагорном Градаце,
А потом на интимный спустились Страдун,
Где опять адмирал, с соблюденьем градаций,
Отголоски будил исторических струн.
Отдыхали на камне, горячем и мокром,
Под водою прозрачною видели дно.
И мечтали попасть на заманчивый Локрум
Да и с лодки кефаль половить заодно…
Под ногами песок соблазнительно хрупал
И советовал вкрадчиво жить налегке…
И куда б мы ни шли, виллы Цимдиня купол,
Цвета моря и неба, синел вдалеке.
Мы, казалось, в причудливом жили капризе,
В сновиденьи надуманном и непростом.
И так странно угадывать было Бриндизи
Там за морем, на юге, в просторе пустом…
КОНАВЛЯНКИ
Уже автобус на Конавлю
Готов уйти. У кабачка
Я с конавлянками лукавлю,
Смотрящими исподтишка.
Они интеллигентнолицы,
Их волоса то смоль, то лен.
Не зря презрительный патриций
Был в их прабабушек влюблен!
Порабощен Наполеоном
И дав безбрачия обет,
Недаром к Чилипийским склонам
Послал он сына для побед…
Красавиц стройность не случайна,
Высокий рост и вся их стать:
На них веков почила тайна,
И им в наследственность – блистать.
От Ерцегнови до Изовиата
Ядран ядрен и осиян -
Республика аристократа -
Последними из могикан.
ПЕРАСТ
Пересекаем бухту на пароме,
В автомобиле сидя. В глубине
Белеет город. Пусто в каждом доме.
Безлюдье в золотистой белизне.
Пераст! Пераст! Что видишь ты во сне?
Сна твоего не видно нам в бинокли.
Покинутость, заброшенность везде.
И остров твой – припомнился мне Беклин -
Мертвяще мрачен в бухтовой воде.
Пераст! Пераст! Где жизнь былая? где?
Где век, когда ты был гнездом пиратов,
Певец, любовник, воин, оргиаст?
Когда, сокровища в себе запрятав,
Окружных гор киркой тревожил пласт?
И вот – как нет тебя, Пераст, Пераст!
ДВАДЦАТЬ BOCEMb
Мы взбираемся на Ловчен.
Мы бежим под облака.
Будь на поворотах ловче,
Руль держащая рука!
Сердце старое не старо,
Молодо хотя б на час:
У подножья гор Каттаро
Двадцать восемь встало раз!
Почему так много? – спросим.
На вопрос ответ один:
Потому что двадцать восемь,
Двадцать восемь серпантин!
Мы пьянеем, пламенеем
От развернутых картин.
Грандиозным вьются змеем
Двадцать восемь серпантин!
Адриатика под нами,
Мы уже в снегах вершин.
В тридцать километров знамя -
Двадцать восемь серпантин!
ПОРТРЕТ ДАРИНКИ
Я хожу по дворцу в Цетинье -
Невзыскательному дворцу,
И приводит меня уныние
К привлекательному лицу.
Красотою она не блещет,
Но есть что-то в ее глазах,
Что заставит забыть про вещи,
Воцарившиеся в дворцах.
Есть и грустное, и простое
В этом профиле. Вдумчив он.
В этом профиле есть такое,
Что о нем я увижу сон.
Гид назвал мне ее. Не надо!
Мне не имя – нужны глаза.
Я смотрю на деревья сада.
Я смотрю, и в глазах – слеза.
ПЕРЕВАЛ ЧЕРЕЗ ЛОВЧЕН
Час назад, в миндалями насыщенных сумерках,
Золотые лимоны, как дети луны.