Полное собрание стихотворений

и для друзей я отмечаю,

что месяц тающий - совсем

лимона ломтик в чашке чаю.

* Счастье (англ.).

x x x

14 Meretrix

Твой крест печальный - красота,

твоя Голгофа - наслажденье.

Скользишь, безвольна и чиста,

из сновиденья в сновиденье,

не изменяя чистоте

своей таинственной, кому бы

ни улыбались в темноте

твои затравленные губы.

* Блудница (лат.).

x x x

15 Достоевский

Тоскуя в мире, как в аду,

уродлив, судорожно-светел,

в своем пророческом бреду

он век наш бедственный наметил.

Услыша вопль его ночной,

подумал Бог: ужель возможно,

что все дарованное Мной

так страшно было бы и сложно?

x x x

16 Аэроплан

Скользнув по стоптанной траве,

взвился он звучно, без усилья,

и засияли в синеве

давно задуманные крылья.

И мысли гордые текли

под музыку винта и ветра...

Дно исцарапанной земли

казалось бредом геометра.

x x x

17 Наполеон в изгнании

Дом новый, глухо-знойный день

и пальма, точно жестяная...

Вот он идет, глядит на тень

свою смешную, вспоминая

тень пестрых шелковых знамен

у сфинкса тусклого на лапе...

Остановился; жалок он

в широкополой этой шляпе...

6-24 декабря 1919

Детство

1

При звуках, некогда подслушанных минувшим,

любовью молодой и счастьем обманувшим,

пред выцветшей давно, знакомою строкой,

с улыбкой начатой, дочитанной с тоской,

порой мы говорим: ужель все это было?

и удивляемся, что сердце позабыло;

какая чудная нам жизнь была дана...

2

Однажды, грусти полн, стоял я у окна:

братишка мой в саду. Бог весть во что играя,

клал камни на карниз. Вдруг, странно замирая,

подумал я: ужель и я таким же был?

И в этот миг все то, что позже я любил,

все, что изведал я - обиды и успехи

все затуманилось при тихом, светлом смехе

восставших предо мной младенческих годов.

3

И вот мне хочется в размер простых стихов

то время заключить, когда мне было восемь,

да, только восемь лет. Мы ничего не просим,

не знаем в эти дни, но многое душой

уж можем угадать. Я помню дом большой,

я помню лестницу, и мраморной Венеры

меж окон статую, и в детской полусерый

и полузолотой непостоянный свет.

4

Вставал я нехотя. (Как будущий поэт,

предпочитал я сон действительности ясной.

Конечно, не всегда: как торопил я страстно

медлительную ночь пред светлым Рождеством!)

Потом до десяти, склонившись над столом,

писал я чепуху на языке Шекспира,

а после шел гулять...

5

Отдал бы я полмира,

чтоб снова увидать мир яркий, молодой,

который видел я, когда ходил зимой

вдоль скованной Невы великолепным утром!

Снег, отливающий лазурью, перламутром,

туманом розовым подернутый гранит,

как в ранние лета все нежит, все пленит!

6

Тревожишь ты меня, сон дальний, сон неверный...

Как сказочен был свет сквозь арку над Галерной!

А горка изо льда меж липок городских,

смех девочек-подруг, стук санок удалых,

рябые воробьи, чугунная ограда?

О сказка милая, о чистая отрада!

7

Увы! Все, все теперь мне кажется другим:

собор не так высок, и в сквере перед ним

давно деревьев нет, и уж шаров воздушных,

румяных, голубых, всем ветеркам послушных,

на серой площади никто не продает...

Да что и говорить! Мой город уж не тот...

8

Зато остались мне тех дней воспоминанья:

я вижу, вижу вновь, как, возвратясь с гулянья,

позавтракав, ложусь в кроватку на часок.

В мечтаньях проходил назначенный мне срок...

Садилась рядом мать и мягко целовала

и пароходики в альбом мне рисовала...

Полезней всех наук был этот миг тиши!

9

Я разноцветные любил карандаши,

пахучих сургучей густые капли, краски,

бразильских бабочек и английские сказки.

Я чутко им внимал. Я был героем их:

как грозный рыцарь, смел, как грустный рыцарь, тих,

коленопреклонен пред смутной, пред любимой...

О, как влекли меня Ричард непобедимый,

свободный Робин Гуд, туманный Ланцелот!

10

Картинку помню я: по озеру плывет

широкий, низкий челн; на нем простерта дева,

на траурном шелку, средь белых роз, а слева

от мертвой, на корме, таинственный старик

седою головой в раздумий поник,

и праздное весло скользит по влаге сонной,

меж лилий водяных...

11

Глядел я, как влюбленный,

мечтательной тоски, видений странных полн,

на бледность этих плеч, на этот черный челн,

и ныне, как тогда, вопрос меня печалит:

к каким он берегам неведомым причалит,

и дева нежная проснется ли когда?

12

Назад, скорей назад, счастливые года!

Ведь я не выполнил заветов ваших тайных.

Ведь жизнь была потом лишь цепью дней случайных,

прожитых без борьбы, забытых без труда.

Иль нет, ошибся я, далекие года!

Одно в душе моей осталось неизменным,

и это - преданность виденьям несравненным,

молитва ясная пред чистой красотой.

Я ей не изменил, и ныне пред собой

я дверь минувшего без страха открываю

и без раскаянья былое призываю!

13

Та жизнь была тиха, как ангела любовь.

День мирно протекал. Я вспоминаю вновь

безоблачных небес широкое блистанье,

в коляске медленной обычное катанье

и в предзакатный час - бисквиты с молоком.

Когда же сумерки сгущались за окном,

и шторы синие, скрывая мрак зеркальный,

спускались, шелестя, и свет полупечальный,

полуотрадный ламп даль комнат озарял,

безмолвно, сам с собой, я на полу играл,

в невинных вымыслах, с беспечностью священной,

я жизни подражал по-детски вдохновенно:

из толстых словарей мосты сооружал,

и поезд заводной уверенно бежал

по рельсам жестяным...

14

Потом - обед вечерний.