Был день суда и осужденья —Тот роковой, бесповоротный день, Когда для вящего паденьяНа высшую вознесся он ступень, — И, божьим промыслом теснимыйИ загнанный на эту высоту, Своей ногой непогрешимойВ бездонную шагнул он пустоту, — Когда, чужим страстям послушный,Игралище и жертва темных сил, Так богохульно-добродушноОн божеством себя провозгласил… О новом бого-человекеВдруг притча создалась — и в мир вошла, И святотатственной опекеХристова церковь предана была. О, сколько смуты и волненийВоздвиг с тех пор непогрешимый тот, И как под бурей этих пренийКощунство зреет и соблазн растет. В испуге ищут правду божью,Очнувшись вдруг, все эти племена, И как тысячелетней ложьюОна для них вконец отравлена́. И одолеть она не в силахОтравы той, что в жилах их течет, В их самых сокровенных жилах,И долго будет течь, — и где исход?· · · Но нет, как ни борись упрямо,Уступит ложь, рассеется мечта, И ватиканский далай-лама*Не призван быть наместником Христа.
От жизни той, что бушевала здесь,От крови той, что здесь рекой лилась,Что уцелело, что дошло до нас?Два-три кургана, видимых поднесь…Да два-три дуба выросли на них,Раскинувшись и широко и смело.Красуются, шумят, — и нет им дела,Чей прах, чью память роют корни их.Природа знать не знает о былом,Ей чужды наши призрачные годы,И перед ней мы смутно сознаемСебя самих — лишь грезою природы.Поочередно всех своих детей,Свершающих свой подвиг бесполезный,Она равно приветствует своейВсепоглощающей и миротворной бездной.