Дали туманные груди тревожныеКрики синичные о солнце-ватникеНету работы у ЛебедяткинаБросил работку — живёт у КрасоткинойХлеб едят с маслом картошку сырыВ постели лежат не выходят в дворыЖизнь иха тянется между собойи не оглянутся худы собойЧто им правительство что им погодаМарт уж в разгаре Любовь их уютнаяКушать соседка им носит за денежкиВсё ещё есть они. Кончатся. глянут тогдавидно там будет а ныне вдвоёмЛежат удивительно чудноих бледные лица из-под одеяла…
«На металлическом подносе…»
На металлическом подносеЛежат мои бывшие волосы— Я теперь не имею кудрей— Ты теперь не имеешь волос— О спасибо посыпьте меня!..— На здоровье посыпан уж ты— Так посыпьте меня посильнейбелой пудрой…— Уж ты изменён… этой пудройникто не узнать…— Измените меня совсем!— Ты и так уже вовсе не ты…
«О любовник охваченный некоторым жаром…»
О любовник охваченный некоторым жаромхватает даже зубами грудь любовницыОсень стоит и их липкая комнататени зелёных и жёлтых растенийв себе поселилаИ как это мне страннои как я это люблюзнать про двух людейкоторые равны нулю!..
«Без возврата и воды текут и хозяева блекнут…»
Без возврата и воды текут и хозяева блекнутБез умоления на этой земле заявляются вёсны и зимыПроходно… помню ли я множество снегаИли же проходно… помню я листьев стога и тонныВ горизонте моего глазового углаВижу я один-единственный лист трупО лист труп началися дожди началисяО лист труп опять перестановка опять переставляют…Что же это… перчатки и шляпа… перчатки и шляпатолько на столике и больше ничего… только этоА где же овраг и белое платье еврейской любимойсколопендры укус эта осень… и только… и только.