Полное собрание стихотворений и поэм. Том II

Сколько беременных в мраке деревьев догадок
что ли не дерево или стоит человек
ты пробирайся своей необозримой дорогой
не для чего пробегая из сада в леса…

Тут вот такая высокая масса предметов

Это трава, в ней сияет змея головой
Там ты и сел и её поджидаешь нагую
голую всю, лишь одетую в лунный свет

Вдруг всё вскочило, столкнулися все предметы

Тени вповалку одна и другая и все
Это от ветра такое большое шатанье
внятно запахло чужим неизвестным цветком

Бальные очи цветка задают мне загадку

Длинная шея его говорит мне — люблю
и обвивает мою тоже нежную шаткую шею
шалость творит и любовь средь травы начинай

Ноги мои обкрутило подвластное племя

Ходят они, очевидно, в рабах у того
Только Луна моё бегство сумела поддержкой
приободрить и направить ползком на холмы

Сев наверху, ощутил я ползучую землю

вся моя бедная старокрестьянская кровь
вдруг загалдела, перетекая, браняся
и я разлёгся, и сон земляной меня съел

Долго я спал ли, но было тенистое утро

Птица, горбатясь, сидела напротив меня
и мне кивнула и так это ух — улетела
стало теплеть, и ручьи потекли кто куда…

«Лёгкие дневные часы стучат…»

Лёгкие дневные часы стучат
Женщины старые в кофтах молчат
Карты летают у них по столу
машут одним крылом во мглу

И глубоко вздыхает диван

когда передвинется кто-то, качаясь
А в воздухе тлен, в воздухе туман
Ни у кого нет коленей и пальцев

И всё же милое дорогое тепло

отходит от бел заключительных тёток
И шалям немножечко хорошо
И юбкам, затёртым от щёток

Какая-то мерцает глазом своим

А какая-то карту сгребает
Рука шевелится, как ветка куста
бледна и совсем проста

Никто не бывал в чужих городах

Каждая прожила средь стен, стесняясь
Утром ходили, спрятав глаза,
только в постели и высвобождаясь

Бумажность и грустность грудей в глубине

Потёртых нарядов и влажных
и усиков старых седых на губе
капризность и чепуховость

Последних коварств в дураковой игре

касается голова их
И вот заливаются смехом две
А две другие терзаются…

«Ты горда и прекрасна, как кто…»

Ты горда и прекрасна, как кто
Легко движутся ноги твои
пострадало большое пальто
в перемётных скитаньях любви

Тихой пошлости тёмные сны

у тебя на лице так растут
Только вниз от дрожащей спины
будто влажные руки идут

Ты стояла, колонна висит

А ты в сумочке роешься ручкою
Эта ручка твоя такова,
что вся кожа на ней говорит
Говорящая кожа права

Восьмая тетрадь

«Солнце и тень отдалённой деревни…»