Полное собрание стихотворений и поэм. Том II

В воскресенье лист капусты чайной
на чёрном блюде единственный лежал
Голубое небо, всё в прожилках
вызывало смутную боязнь

Ножницы в моих руках стояли

Я открыл белёсый серый рот
Я увидел, что моя иголка
никуда сегодня не ползёт

И не заработаю я денег

и я не удовлетворю желудок свой
поместить туда бы чёрных ка́мней
иль песком его бы натолкать

Он меня стегает, понукает

Он — желудок — держит от природы на замке
и кроить, и гладить заставляет
и сидеть уныло на окне

«тот несёт с собою свёрток в шерсти…»

тот несёт с собою свёрток в шерсти
тот комок белья несёт, зажавши под рукою
В городе Москва сегодня к вечеру
около пяти часов моргает небо
Тот, кто наблюдает затенёно
жизнь из неоткрытого окна,
кашляет и замечает капли
фыркает и пищу достаёт
А по всей земле уж стало дико
холодно между ветвей дерев
Никого не видно у колодца
Никого не слышно за леском…
Павл Иваныч вышел из Кузьминок
по дороге в Дятлово спешит
и Луна ему дорогу светит
ветер его волосы дели́т
Павл Иваныч пыль вздымает
холодно его рукам становится
Пальцы он в карманы запускает
он идёт, идёт и остановится
Тень его пересечёт канаву
и руками вдруг всплеснёт
что же я, ведь надо мне направо
пропустил я нужный поворот
Павл Иваныч в Дятлово не сходит
Попадёт он в хутор Ручьевой
Там ему навстречу дед выходит
с белою большою головой
Ночевать зовут его остаться
и постелят в комнате в углу
будет он без сна валяться
на спасённых тряпках на полу
Утром он, собравши свои силы,
станет снова Дятлово искать
люди ему будут попадаться
на него начнут они кивать
Павл Иваныч побежит до речки
и пойдёт по мокрому песку
может, так вот в Дятлово приду я
согласно шуму тростнику
И, конечно, он приедет к до́мам
к серым брёвнам наклонились крыши
колья выпустили зелень из себя
и свисает вывеска Кузьминки…

Той порою школьник Аристарх

сломленный московскою горячкой
потерял свой адрес, где живёт
В магазинах ходит он, мелькает
Его тело жмут кусты людей
говорят про то, что на витринах
видит он томлёные сыры
бочек всяческих нагроможденья
и глухие красные дворы
все уставлены, идёт он в разветвленья
Разветвленья входят в переход
Переход его выносит к тканям
Ткани длинно медленно висят
шевелят висящими краями
Школьник Аристарх обезуме́л
от консервных банок он бросается
но его встречают зеркала
в зеркалах он мокрый извивается
как длинна пахучая рука
заросла она цветами
Замечает полу пиджака
поведёт он душными плечами
В милый Энск скорее бы дойти
или же в квартиру тёти Жанны
На его нерадостном пути
белыми слонами стали стены

«Едва я приеду на месяц иль два…»