Полное собрание стихотворений и поэм. Том II

Вот в когтях завода труб железных
сотни всяких есть людей
они меж частей завода ходят
бегают, пригнувшись головой,

Вот один под крышею стеклянной

Молотком он бьёт, зажав в тиски
он сгинает полосу железа
по его по шее едет пот

Пот потом слезает вниз по гру́ди

куртку он ему поднамочил
вот работник отложил инстру́мент
вытирает лик свой рукавом

Лампы освещают десять действий

Голоса звучат: неси, тащи
Ну, давай подай мне тот кусок вон
выгружай и снова нагружай

Вот в когтях завода семь иль восемь

бьются времени часов больные люди
их железо мощно окружает
и блестит победно вокруг них

Одному сегодня от металла

раскалённой струе́й глаз залило
он не будет видеть вполовину
будет плакать он, когда поймёт

Близ реки ещё в начале века

при царе последнем Николае
вырос сей завод и продолжает
разбухать железным телом вширь

И сюда являются по́утру

бедные пустые человеки
чтоб потом за сгубленные жизни
деньги из бумаги получить…

«В газете «Правда» за число шестое…»

В газете «Правда» за число шестое
был напечатан короткий некролог,
что умер Скульский он оповещает
еврей и бывший министр пищевик

Он родился́ в двенадцатом году

Его лицо глядит с портрета глухо
он должности проследовал наверх
меняя их, к министру приближался

Директором он был маслозавода

и жировым огромным комбинатом
успешно одно время управлял
он умер в прошлый вторник, занимаясь
своим обычным делом в кресле мягком
и Лев Израйлич Скульский перешёл
в землю своих неизгладимых предков

А я сегодня есть ещё живой

и целый день ходил я в гости
меня кормили чаем, колбасой
и стапятьюдесятью граммами свинины…

«Общественная туалетная…»

Общественная туалетная
освещена водяным освещением
Пусто в ней, страшно и тяжело
Зимой прислонишься к трубам отопления
и воняет водой и мочой
и сидит древняя бабка
и в руке у ней тряпка
и мигает очень малый свет
и вдруг как пожалеешь
последние пять лет
как вспомнишь себя молодого разодетого
с деньгами в кармане вечером в сирени,
говорящего среди южных роскошных растений
девушки, у которой глаза в тени
клеточная юбка
милая моя девочка
маленькая моя любка
так и заплачешь сразу же тут
слёзы на пол вонючий текут
поэтовы слёзы, поэтовы слёзы
выйдешь и скрючившись
идёшь по морозу
в своём старом тряпье одет
забудешь события последних пяти лет

«Этот человек назывался Хомяков…»

Этот человек назывался Хомяков
он жил в городе
он жил в первом этаже в комнате
его соседи были Зюзин и Гущин
он любил женщин
шестьдесят два года — вот сколько ему
он стоит и чешет живот
впереди врата забвения
они украшены голубым…

«На зелёных холмах много старых досо́к…»