Полное собрание творений. Том I. Трактаты и гимны

3

.1. Итак, египтяне уже блестяще завладели воротами, так что укрепления оказались между ними и варварами. Теперь они обратились против тех скифов, которые остались в городе – против отдельных людей и групп: они забрасывали их камнями и дротиками, закалывали и ранили их кинжалами; тех, кто оборонялся в укреплениях, выкуривали дымом, как ос; так же поступали с их храмами и их священниками, несмотря на стенания и крики Тифона, поскольку он скифствовал даже в области веры. Он требовал начать переговоры с варварами и делал все, чтобы вражеская армия немедленно вошла в город, поскольку, дескать, никакого непоправимого зла не произошло. Однако народ [теперь уже не нуждался в царе] и повелевал собой сам, так что по воле богов каждый был себе и стратегом, и стратиотом, и сотником, и рядовым[312]

. Но чего не может случиться, если того хочет Бог, внушающий людям гневное желание спастись любыми способами? Они не отдавали ворот Тифону, и тирания оказалась бездушна, поскольку поддерживавшая ее сила была из города выброшена. 2. Тогда впервые собрались вокруг Великого Священника[313]

, и был зажжен священный огонь и произнесены благодарственные молитвы за уже происшедшее и прошения о грядущем; затем потребовали присутствия Осириса, ибо ни в чем ином не видели средства к спасению; Священник обещал, что по воле богов вернется и он, и его соратники, отстраненные от дел по причине единодушия с Осирисом. 3. Представлялось уместным некоторое время обманывать Тифона. Его не покарали сразу же, что прилично было бы сделать (он был бы приличным жертвенным животным[314]

и предварительной жертвой перед началом войны), ведь в глазах египтян он был более всех виновен, так как некоторое время держал их в рабстве у скифов. Но так как мудрая и знающая надлежащее время Дикэ откладывала кару, то Тифон подумал, что сможет совершенно избежать наказания богов. 4. Поскольку он еще выглядел тираном, то стал более алчно и постыдно взимать налоги, так что взимал их даже вторично и даже с тех, кто ему служил – то грозя несусветными бедами, которые мог причинить пока оставался у власти, то опять становясь унылым и жалобя словами: «[Эти деньги нужны,] чтобы меня не отстранили от тирании». Он был настолько глуп, и его ум был настолько ослеплен, что он надеялся при помощи лести и денег окрутить Священника, но, движимый долгом, тот не предпочел серебра отеческим установлениям. 5. Даже когда сила иноземцев снялась с лагеря и значительно удалилась от Фив, он с помощью послов, просителей и даров вернул их опять назад: вся его стратегия и дела ясно возвещали о том, что он опять хочет отдать Египет варварам. Ясно также и то, что сам он совершенно не опасался своих любимых скифов, и даже напротив – был бы счастлив не увидеть при жизни, как Осирис добьется своего возвращения и вновь займется делами. 6. Поскольку варвары напали на страну не ради того чтобы изменить египетское государственное устройство (как это было раньше), но для того, чтобы – управляя по-скифски – уничтожить его до основания; и поскольку, вообще говоря, имели место два зла: война и мятеж (при этом мятеж приводил к внутреннему расслаблению и предательству, что нехарактерно для состояния войны, а война вызывала ощущение общей опасности), и при этом мятежники хотели спасти общее имущество и стремились завладеть властью, отняв ее у тех, кто ею владел, чтобы передать ее в другие руки, – постольку с обеих сторон одержали верх наихудшие люди. И так как не осталось ни одного египтянина, кто не думал бы, что тиран задумывает и осуществляет предосудительные действия, то даже всецело порочные люди были вразумлены страхом. Этого-то боги, по-видимому, и дожидались, чтобы никакой уголь враждебной воли не мог более скрытно тлеть в государстве, чтобы более не осталось – пусть и не справедливых, но благовидных – уклонений ко злу. 7. С некоторым опозданием тогда случается собрание богов и геронтов, на котором обсуждают Тифона; там говорится публично все то, что давно уже все говорили частным образом; женщины, владевшие двумя языками, переводили тем, которые не понимали друг друга: египтянкам – слова варварок, а варваркам – слова египтянок. Присутствовали также евнухи (άνδρόγυνει) и доносчики, т.е. все те, кто был приготовлен Тифоном и его женой действовать против Осириса. Их показания были ужасны. Сам Тифон признавался в том, что поставил варварские войска на выгодные позиции, чтобы – окружив – угрожать священному городу со всех сторон. Он прилагал все свои силы и решимость, чтобы скифы переправились также и на другой берег потока – с тем чтобы Египет страдал не наполовину, но полностью, и чтобы все и везде было разрушено; с тем чтобы египтяне не имели досуга начать поиски Осириса. 8. После всех этих разоблачений люди единодушно приговорили его к заключению; что же до телесного наказания и штрафа, то решили, что это должен решать другой суд; боги похвалили присутствующее собрание – как вынесшее вполне приемлемый вердикт. Сами же они приговорили, что после отрешения от жизни Тифон будет передан в руки Пойны[315], а она направит его в Реку Плача (Кокит); в конце концов, ему предстоит стать обагренным кровью демоном Тартара, существом из окружения Титанов и Гигантов. Он уже никогда не сможет увидеть Элизий даже во сне, но однажды наступит момент, когда он – с трудом подняв голову – увидит священный свет, который созерцают благие души и счастливые боги.