Полное собрание творений. Том I. Трактаты и гимны

3

. Пока люди не стали использовать море, – говорит поэт, – это были золотые люди и общались с богами. Но когда появились корабли и жизнь, посвященная наживе, Дикэ настолько удалилась, что лишь с трудом ее можно увидеть в ясную ночь. И теперь, когда она видима, она протягивает нам колос[322]

, а не кормовое весло. Кто знает, может быть в наши дни, когда мы займемся землепашеством и прекратим уделять внимание мореплаванию, она спустится вниз и вновь в своем собственном обличии заговорит с нами. 4. Эти древние благодеяния, воспетые поэтами в гимнах к Дикэ, не принадлежали никакому иному времени, кроме блистательнейшего царствования Осириса. Если – по его возвращении из ссылки – боги не все разом вложили в его руки, не будем противиться этому. Ибо природа государства неспособна перемениться всецело к лучшему, как меняется к худшему, ибо человек учится злу сам собой, научение же добру требует труда. Должны были сначала появиться посредующие очищающие [чины], ведь божество движется не торопясь, по порядку. Ну и кроме того, Осирису нужно было многое увидеть и услышать прежде, чем распроститься с досугом: часто ведь [подданные] похищают уши царя.

6

.1. Но здесь уже следует быть осторожным, чтобы не разгласить то, о чем говорить не должно. Пусть Священное (τά ίερά) будет к нам милостиво! Для нас же, долго изучавших события прошлого и настоящего, происшедшие с братьями, представляется удивительным и достойным внимания следующее: почему, в самом деле, когда выдающаяся природа не в малой, а в значительной степени – как в добре, так и в зле (добродетель без примеси порока или порок без примеси добродетели) – почему близ него обязательно вырастает его чистая и беспримесная противоположность, и из одного очага выходят два существа, столь далекие друг от друга, и два побега имеют единственный корень [рода]? 2. Спросим философию, чтобы узнать причину этой парадоксальной вещи. Возможно, она ответит поэтическими словами:

Две глубокие урны лежат перед прагом Зевеса,

Полны даров: счастливых одна и несчастных другая[323].

Итак, Зевс занят по преимуществу тем, что разливает и смешивает в равных пропорциях содержание обоих кувшинов, так что имеет место естественное соответствие. Но когда Зевсу случается плеснуть из того или другого кувшина без меры, когда какой-нибудь отец чувствует себя из-за рождения вполне счастливым или вполне несчастным, то второй ребенок такого отца получает все то, что осталось не разлитым у Зевса во втором кувшине. И действительно: бог, распределяющий [участи,] возмещает недостающее, ибо необходимо, чтобы выливаемые из кувшинов части были равны. Поэтому-то в начале родов людских семя льется из обоих кувшинов поровну, и оба становятся единым благодаря логосу общей природы. Если же почему-то один из кувшинов был опорожнен раньше, тогда то, что было во втором, излившись, примеси не получает». 3. Говоря это, философия, пожалуй, могла бы нас убедить, ибо мы видим, что плод финикового дерева сладок, но его листья, кора, корень и ствол таковы, что от них киснет все. Может показаться, что все худшее из принадлежащего природе этого дерева она полагает в своих несъедобных частях, оставляя лучшее, что в ней есть, в чистом виде плодам. 4. Так поступают и сельские дети – возьмем простые образы, если желаем, чтобы истина была принята благосклонно: они, научившись сами собой (вероятно, под влиянием природы), выращивают тошнотворные травы рядом с душистыми, сладкие – рядом с горькими. Они делают это ради того, чтобы все то дурное, что примешано к земле, эти дурные травы силой родства привлекали к себе, оставляя в лучших корнях лучшие сок и запах. Так очищают сады.