Полное собрание заблуждений

Она напряженно уставилась на Борисевича, но тот молчал. Ждал указаний.

— Пройдемте в гостиную, — распорядился сын и начальник, со странным чувством наблюдая, как женщины чуть ли не бегом устремились в комнату.

Любопытство, перемешанное со страхом и надеждой? Впрочем, о чем это он? Какое любопытство? Только надежда! И неизбежный страх. Разве сам он чувствует что-то другое?

У Борисевича, конечно, никаких таких эмоций не было. Борисевич — профессионал, у него холодная голова и спокойное сердце. Так и должно быть. А иначе нельзя.

Борисевич рассказывал сухо и по-деловому — про обед с Еланцевой, про визит Ряшенцева и про психолога Кази-ка, который несколько часов торчал в салоне Феклистова, а затем направился прямиком к Лагутину.

— Как ты сказал его фамилия — Казик? — переспросила Екатерина Иннокентьевна.

— А в чем дело, мама? — скривился сын.

— Ни в чем, Саша, совершенно ни в чем. Просто фамилия такая… странная…

— А фамилия Лагутин у тебя странностей не вызывает? — процедил Александр Дмитриевич.

— Саша! Может, всё это он?! Это он всё устроил — с Каришей, с нами?! — неожиданно выкрикнула Лидия.

— Перестань! — Грибанов почувствовал, как к горлу подступила ярость и вот-вот готова выплеснуться прямо на ковер.

— Он что-то задумал, — спокойно сказал Вадим. — В любом случае он в курсе ситуации. Ряшенцев был на месте преступления, случайно или намеренно, но оказался. Это факт, который приходится учитывать.

— Каришу украл Лагутин! — вновь отчаянно выкрикнула Лидия.

— Лагутин — умный человек, — с отвращением произнес Грибанов. — Он изощренный интриган и очень острожный. Идти на преступление, причем ради денег, — это на него не похоже.

— Если Лагутин причастен к похищению Карины, то вся эта суета Ряшенцева — слишком грубая работа. Но Лагутин, очевидно, что-то задумал, — повторил Вадим. — Помощник мог оказаться на месте преступления случайно. Однако комбинация с психологом уже не случайность. Казик якобы заказывал костюм. Но я что-то не слишком верю.

— Так, может, это никакой не психолог? — Лидия уже не кричала, напротив, почти перешла на шепот и смотрела с подозрением.

— Он тот, за кого себя выдает. Мы это проверили за десять минут. Я пока не пойму, зачем Лагутину понадобился психолог. Но постараюсь понять.

ГЛАВА 16

— Знаете, что я вам скажу? Ваш Антон Федорович оказался исключительным артистом. Прямо-таки заслуженным артистом! Честное слово, если бы я ничего не знал, если бы мы с вами заранее не договорились, я бы во всём ему поверил!

Казик сидел напротив Лагутина, расточал комплименты его помощнику и краем глаза наблюдал, как "заслуженный артист", скромно умастившийся за маленьким столиком, делает вид, будто речь идёт совсем не о нём, и при этом розовеет круглыми щеками.

— Артист, значит? — Левый уголок рта Лагутина дернулся вверх. — Много твоих достоинств знал, Антон, а вот, оказывается, новый открылся.

Виктор Эдуардович усмехнулся, но от этой усмешки щеки Ряшенцева мгновенно утратили свою розовость.

— Я старался, — пробормотал Антон Федорович.

— Как всегда, молодец, — отдал должное начальник и, уже без всякой усмешки уставившись на Казика, начальственно спросил: — Ну а вы? Что сделали вы?

"Кажется, он уже записал меня в свои подчиненные", — отметил Аркадий Михайлович, однако возражать не стал. Стоит ли в данном случае обращать внимание на подобные мелочи? Это как раз тот случай, когда даже Софочка скажет, что подобными мелочами можно пренебречь.

— После того как Антон Федорович столь искусно выдал чужую тайну, я весьма мило пообщался с Маргаритой Викторовной Еланцевой и Вениамином Феклистовым. Я им объяснил, насколько полезно мое участие, и они согласились с моими доводами.

— Вот прямо так сразу и согласились? — Уголок рта снова дернулся вверх.

— А вы зря сомневаетесь. Когда люди растеряны и напуганы, они с большой охотой принимают помощь и особенно от постороннего человека. И знаете почему? — Казик выдержал паузу, но очень короткую. — Многие считают, что посторонние люди более непредвзято смотрят на их проблемы, а потому способны более успешно эти проблемы решать. В принципе в этом есть своя правда, хотя и не всегда. Опять же с посторонними людьми нередко гораздо проще откровенничать. Вы же наверняка знаете этот хрестоматийный пример: никому так не изливают душу, как случайным попутчикам в поезде. Вот я и оказался весьма кстати таким попутчиком.

— Так что вы выяснили? — Лагутин глянул на часы, явно давая понять, дескать, ему некогда слушать разглагольствования, а хочется услышать отчет по существу.

— Прежде всего я выяснил, что все сотрудники салона совершенно запуганы этими господами из службы безопасности Грибанова. Господа строго-настрого велели всем помалкивать, пообещав в противном случае оставить от салона лишь печальные воспоминания. Сотрудники совершенно не хотят никаких воспоминаний и даже после предупреждения директора, что я и так в курсе, вели себя крайне настороженно. При этом, естественно, клялись, что вообще ничего знать не знают, что для них это полная неожиданность и так далее.

— И вы им поверили? — хмыкнул Лагутин.