Полное собрание заблуждений

— Я думаю, — неожиданно твердо сказала Екатерина Иннокентьевна, обращаясь к сыну и только к нему, — что в отношении Лиды и Вадим, и господин Казик заблуждаются. Рассказанная ими история, конечно, выглядит довольно логичной. Но я тебя всегда учила, Саша, что именно самые невероятные истории выглядят наиболее правдоподобно.

Грибанов молчал, напряженно глядя на крышку полированного стола, словно пытаясь разглядеть собственное отражение. Или отражение правды… Или лжи…

— Позвольте, я поведаю вам ещё две истории, — произнес Казик вкрадчиво, многозначительно улыбнувшись Екатерине Иннокентьевне. — Не в моих правилах рассказывать о своих клиентах… я имею в виду тех, кто обращается ко мне как к психологу, но всё же кое-какой информацией поделюсь. В конце прошлой недели ко мне обратилась женщина. Весьма и весьма достойная женщина. Она, конечно, назвала вымышленное имя и, конечно, назвала другие вымышленные имена, но… проблему свою изложила весьма правдиво. Она поведала о неком знакомом, который тоже очень достойный человек, но… сосуществовать с ним очень трудно. Знаете, есть такая категория людей, которые считают, что имеют право везде устанавливать свои правила. Быть может, не самые принципиальные правила, чаще всего как раз связанные с мелочами, но этих мелочей так много, и они настолько плотно расставлены, что у близких такого человека возникает ощущение, будто они постоянно ходят по острым гвоздям. Они, самые близкие люди, разумеется, стараются попадать между этими гвоздями, они очень стараются и страшно напрягаются, но всё равно натыкаются и натыкаются, напрягаются и напрягаются… Так вот женщина, которая ко мне обратилась, очень боялась, что однажды кто-то не выдержит и произойдет какая-нибудь беда. Вы, Екатерина Иннокентьевна, мать семейства и мудрая женщина, понимаете, что я имею в виду?

— Что? — деревянным голосом отозвалась она.

— Мне кажется, та женщина удивительно точно описала вашу семью. И вашего сына. И состояние вашей невестки, и вашей внучки.

— При чем здесь Карина?! — вдруг рявкнул Грибанов.

— При том, — не повышая, в свою очередь, голоса, сообщил Казик, — что в истории с похищением ваша дочь — отнюдь не жертва. Она, если так можно выразиться, соучастница. Не только ваша жена, но и ваша дочь решили получить с вас два миллиона долларов, а потом… когда всё уляжется… в общем, я полагаю, они просто бы потом стали жить отдельно от вас.

У Борисевича всегда была отменная реакция, но этот миг он пропустил. Просто совершенно его не ожидал. Просто совершенно не мог предположить, что Александр Дмитриевич Грибанов, степенный и солидный, вдруг подскочит к Казику, сдернет его со стула и буквально вцепится в горло.

Казик издал хриплый звук и суматошно замолотил по воздуху руками. Женщины закричали. Начальник службы безопасности компании "Город" ринулся к президенту компании "Город" и резко ударил его в бок. Грибанов клацнул зубами и принялся валиться на стол. Казик ойкнул и стал сползать на пол. Доли секунды Вадим решал, кому прийти на помощь, и выбрал начальника. Он обхватил Грибанова руками и попытался усадить на стул, одновременно стараясь не слишком сильно отпихивать локтями вцепившегося в него самого женщин и не наступить на трепыхающегося у его ног Казика.

Это была нелепая и одновременно жуткая сцена, которую надо было немедленно прекратить, и Борисевич гаркнул во всю мощь:

— А ну все замерли!

Неожиданно все действительно замерли, и стало очень тихо, и все это напоминало остановившийся кадр какого-то дурацкого боевика. Вадим глубоко вздохнул и вытер рукавом взмокшее лицо.

— Александр Дмитриевич, — он попытался выдавить из себя извинительные нотки, но получилось совсем иначе — твердо и почти сурово: — Мои ребята сегодня нашли старушку, которая гуляет с собакой. Ей показали фотографию Карины, и она сказала, что видела эту девочку. Девочка шла по двору совсем одна и ела мороженое. Сначала мы решили, что старушка обозналась. А теперь я точно знаю: если ей показать Карину, она её узнает.

— Маски кота и мыши… на похитителях… — просипел из-под стола Казик. — Это Том и Джерри, это из мультфильма. Такие маски мог придумать только ребенок.

Грибанов сжал виски совершенно белыми пальцами и глухо застонал:

— Лида, принеси телефон. Или я прикажу обыскать дом…

ГЛАВА 31

Дочь плакала и просила прощения.

Жена рыдала, но ничего не просила.

Мать просто молчала и, кажется, ни на что не реагировала.